В издательстве «Бомбора» вышла книга «Путь стоика. Сохранить спокойствие, твердость характера и благоразумие перед лицом испытаний» профессора философии Уильяма Ирвина. Стоицизм — школа, возникшая в Афинах примерно в 300 года до нашей эры. Философия базируется на идее о том, что хотя в мире и есть много вещей, не подвластных человеку, он всегда в состоянии контролировать самого себя — свои мысли и действия. Книга Ирвина расскажет о применении стоицизма на практике в условиях современности, о том, как преодолевать трудности и справляться со стрессом.

Мы публикуем отрывок, в котором автор делится правилом пяти секунд, благодаря которому можно избежать стресса перед лицом проблемы.

Когда мы находимся в затруднительных обстоятельствах, наша первоочередная задача должна состоять в том, чтобы не допустить наплыва негативных эмоций. В конце концов, переживание подобных эмоций значительно усложнит нам поиск и реализацию оптимального пути решения проблемы. Кроме того, всплеск таких эмоций может причинить больше вреда, чем сама неприятность.

Ключ к успешному воплощению стратегии стоического испытания состоит в том, чтобы действовать быстро. Во введении к этой книге я описал свою реакцию на отмену рейса авиакомпании: как только я понял, что в эту ночь мне не придется спать в своей постели, я сразу же применил стратегию стоического испытания. Если бы я с этим промедлил, мое подсознание, вероятно, сочло бы это незаслуженным бедствием, возникли бы негативные эмоции, и в результате я, вероятно, провел бы эту ночь и часть следующего дня в дурном расположении духа. Быстро вставив данный эпизод в рамку испытания, я смог сосредоточить свои мысли и энергию на поиске и реализации лучшего обходного пути выхода из сложившейся ситуации. И, что еще более важно, несмотря на затруднительные обстоятельства, я смог сохранить невозмутимость.

Большинство людей знакомо с «правилом пяти секунд». В своей традиционной форме оно гласит, что, если еда упала на пол, ее можно безопасно съесть, подняв в первые пять секунд после падения. (Кстати, надежность этого правила не была подтверждена ни одним признанным медицинским авторитетом.) Те, кто использует стратегию стоического испытания, могут мыслить в рамках аналогичного правила: если мы столкнулись с препятствием, у нас есть пять секунд, чтобы объявить это событие стоическим испытанием.

Даже несмотря на то, что я прибегаю к стратегии стоического испытания в течение многих лет, все еще бывают случаи, когда, попав в неприятное положение, я с тревогой слышу, как реагирую нецензурной бранью — или, я бы сказал, тем, что считалось сквернословием в двадцатом веке. Эти вспышки кажутся непроизвольными, как рефлекторно дергается мое колено, когда доктор бьет по нему молоточком. К счастью, подобный словесный экстремизм, похоже, не мешает мне впоследствии успешно применять стратегию стоического испытания, если я делаю это без промедления. И для протокола: я обнаружил, что чем больше стоических испытаний я успешно прохожу, тем реже становятся мои связанные с неудачами словесные всплески. Может быть, это знак стоического прогресса?

Помимо Декларации независимости, Томас Джефферсон написал документ, который впоследствии стал известен как «Десять правил хорошей жизни». Одно из правил гласит: если кто-то делает что-то такое, что нас раздражает, прежде чем говорить, нам следует досчитать до десяти, а если мы очень рассержены, то нужно досчитать до ста. Идея состоит в том, что после того, как мы досчитаем до десяти, наш гнев утихнет настолько, что, когда мы действительно заговорим, мы не выпалим то, о чем позднее пожалеем. Обратите внимание, что на счет от одного до десяти уходит около пяти секунд.

Те, кто использует стратегию стоического испытания, могут мыслить в рамках правила: если мы столкнулись с препятствием, у нас есть пять секунд, чтобы объявить это событие стоическим испытанием

Однако между правилом счета до десяти Джефферсона и моей версией правила пяти секунд для стоического испытания существует важное различие. Правило Джефферсона говорит нам, что делать, когда мы злимся. Следовательно, он предлагает совет по предупреждению негативных последствий гнева. Правило пяти секунд, напротив, предназначено прежде всего для предотвращения возникновения гнева. Другими словами, в то время как Джефферсона интересовало управление гневом, стоики занимались его предотвращением.

Если бы мы вернулись на 500 миллионов лет назад, то нашли бы в нашем расширенном генеалогическом древе предков с очень простым мозгом, способным всего лишь управлять различными телесными функциями, ощущать внешний мир и рефлекторно реагировать на этот приток сенсорных импульсов. Продвинувшись вперед на 250 миллионов лет, мы бы обнаружили животных, уже имеющих лимбическую систему, благодаря которой некоторые физические переживания (например, прием пищи или занятия сексом) ощущались ими как приятные, а другие (например, порезы или ожоги) — как неприятные. Такое стимулирование позволило этим животным выйти за рамки чисто рефлекторного поведения. Они могли прилагать массу усилий для того, чтобы делать то, что доставляет удовольствие, и избегать того, от чего им становится плохо.

Вы когда-нибудь задумывались, почему возможны оргазмы? Это происходит потому, что способные их испытывать животные с большей вероятностью спаривались и, соответственно, производили потомство, чем те, у которых их не было. Точно так же вы когда-нибудь задумывались, почему мы испытываем неприятное чувство голода, если долгое время не принимаем пищу, и почему мы чувствуем себя хорошо, когда едим? Схожим образом это происходит потому, что животные, способные испытывать эти чувства, с большей вероятностью кормились и, соответственно, выживали, чем те, у которых они отсутствовали. К примеру, давайте представим себе животное, считающее, что голодание — это прекрасно, а секс — ужасно. Вряд ли у него было бы потомство. По мнению биологов-эволюционистов, именно так мы получили в свое распоряжение систему, позволяющую нам чувствовать себя физически хорошо и плохо.

По прошествии многих поколений способность животных чувствовать себя хорошо или плохо приобрела другое измерение: помимо физических чувств, они начали испытывать душевные, также известные как эмоции. Поначалу эти эмоции, вероятно, были отрицательными. В частности, у животных мог развиться страх того, что, как говорил им их опыт, принесет им физические страдания: после укуса змеи у них мог выработаться страх перед змеями. В дальнейшем эти эмоции усложнялись. Если, например, животные возвращались в то место, где их укусила змея, они могли испытывать тревогу (еще одну негативную эмоцию), даже если змеи и не было видно. И помимо отрицательных эмоций они бы начали испытывать положительные эмоции. Предположим, например, что один из наших человеческих предков бросил копье в дикого зверя. Если оно не достигло цели, охотник мог испытать разочарование (негативную эмоцию), но при точном попадании он мог испытать приятное чувство удовлетворения.

С развитием головного мозга наши предки вознаграждались за формирование и последующее достижение долгосрочных целей. Каждый важный шаг на пути к цели поощрялся чувством удовлетворения, а по достижении конечной цели наградой становилось одно из величайших удовольствий жизни — эйфория успеха. Эти приятные ощущения стали возможны благодаря повышению уровня дофамина — нейромедиатора в головном мозге.

Предположим, что из-за лени или неуверенности в себе вы отказываетесь ставить перед собой сложные задачи. Тем самым вы лишаете себя шанса испытать эйфорию успеха — если, конечно, не притрагиваетесь к кокаину. Прием этого препарата заставит ваш мозг выделять обильное количество дофамина, и в результате вы испытаете кайф, очень похожий на тот, который вы испытали бы, скажем, при удачном броске на чемпионате по баскетболу. Безусловно, это рискованный и чреватый привыканием способ испытать такое чувство.

Поскольку наши предки были социальными животными, их благополучие зависело от их положения в социальной иерархии. Это, в свою очередь, привело к образованию социальных эмоций. Если кто-то ими пренебрегал, они могли почувствовать себя униженными, а если инцидент ставил под угрозу социальное положение, они могли выйти из себя. Они также начали испытывать зависть к вышестоящим в иерархии. Эти и другие социальные эмоции побуждали их вести себя так, чтобы улучшить свое социальное положение и тем самым увеличить свои шансы на выживание и воспроизводство. От наших предков мы унаследовали головной мозг и его генерирующее эмоции системы. Следует понимать, что, хотя мы добавили этому мозгу производительности, в основном его устройство не изменилось, и в результате мы испытываем многие из тех же эмоций, что и они. Однако условия нашей жизни радикально отличаются. Для них одной из насущных проблем было получение достаточного количества еды; мы же стараемся избежать сердечных заболеваний из-за чрезмерного употребления дешевой и легкодоступной еды. Им приходилось беспокоиться о нападении животных; нас же, с другой стороны, может волновать вопрос оплаты счетов или потери работы. Таким образом, наш мозг можно описать как компьютер с большой вычислительной мощностью, но с архаичной операционной системой. И мы вынуждены иметь с этим компьютером дело.

Поскольку наши предки были социальными животными, их благополучие зависело от положения в социальной иерархии. Это, в свою очередь, привело к образованию социальных эмоций

Стоики нашли способ усовершенствовать этот компьютер. Они осознавали человеческую склонность винить в собственных бедах кого-то другого, а затем еще и злиться на этого человека. Они также поняли, что если мы будем действовать быстро, то сможем этот процесс обойти. В частности, рассматривая неудачу как испытание стойкости и изобретательности, мы можем не только предотвратить возникновение негативных эмоций, но и превратить это препятствие в проблему, решать которую нам, возможно, понравится. То, что для большинства людей было бы просто неприятным инцидентом, для нас способно обернуться удовольствием.