В издательстве «Эксмо» вышла книга «Поколение селфи» от доктора психологических наук Джин М. Твендж — о том, почему миллениалов называют «самыми молодыми циниками в истории», как узнать их слабые и сильные стороны, почему они так сильно стараются быть толерантными и причем тут смартфоны. The Village Казахстан публикует отрывок из книги.

Мне не нужно ваше одобрение

Одеваться по утрам в наше время — принципиально другое занятие по сравнению с тем, что было пятьдесят лет назад. Для поколения селфи одежда всегда была средством самовыражения, возможностью личного выбора в широком диапазоне между стилем и удобством.

Фотографии публики 1960-х годов демонстрируют нам давно забытые образы вроде мужчин в костюмах-тройках на бейсбольном матче или стройных рядов дам в юбках одинаковой длины. В глазах миллениала эти картины выглядят как инопланетная жизнь — ну кто надевает костюм на бейсбол?

Изменилась даже обувь. Повседневная обувь наших дней — кроссовки, которые получили это название потому, что раньше их надевали только для того, чтобы совершить пробежку на природе.

Теперь все это почти забыто. Очень немногие мужчины ходят на работу в костюме — исключение составляют только самые формальные виды деятельности. И уж точно никто не надевает костюм, собираясь на бейсбол.

За последние десять лет тенденция носить менее формальную одежду усиливалась: многие компании разрешили непринужденно-деловой стиль одежды, а некоторые — вообще свободный

Тенденция достигла апогея в июле 2005 года, когда почти половина женской сборной Северо-западного университета по лакроссу пришла на экскурсию в Белый Дом во вьетнамках. Результатом стала фотография Президента Соединенных Штатов Америки в компании нескольких девушек, обутых в нечто, что раньше использовалось только на пляжах или в не слишком чистых душевых спортзалов.

Хотя большинство людей по-прежнему хотят красиво одеваться, мы стали менее формализованным и требовательным обществом, чем раньше. Это прекрасная иллюстрация поколенческих трендов в личностных установках — теперь принаряжаются исключительно для того, чтобы произвести хорошее впечатление на окружающих и заслужить их одобрение. Для того чтобы чувствовать себя спокойно, естественно и счастливо, наряды не нужны.

Строгие порядки прошлых десятилетий касались далеко не только одежды. Под твидовыми костюмами и фасонными шляпками мужчины и женщины таскали на себе вериги послушания другого рода. Считалось странным, если мужчина или женщина не состояли в браке к двадцати пяти годам, и еще более странным выглядел брак с человеком другой расы или религиозной конфессии. Иметь детей нужно было обязательно. Судьба и модель поведения человека определялись его полом и расовой принадлежностью. Если случалась война, каждый здоровый мужчина должен был идти воевать. В общем, долг и ответственность считались более важными вещами, чем личные потребности и нужды. Четко определялось, что можно делать, что можно говорить и что вообще не обсуждается. Без вариантов.

Сегодня от этих порядков мало что осталось. Вместо них мы руководствуемся своими собственными потребностями и мечтами. Нам велено следовать мечте и в первую очередь стремиться быть счастливыми. Отличаться от остальных – нормально, а поступать надо так, как считаешь правильным ты сам. В американской литературе 2000-х годов фраза «мне нужно» встречается в четыре раза чаще, чем в книгах 1960-х. Среди современной молодежи доля тех, кто считает, что детей в первую очередь нужно приучать к послушанию, в два раза меньше, чем в конце 1980-х. Вероятность получить одно из десяти наиболее распространенных имен у новорожденных-мальчиков 2010-х в три раза ниже, чем в 1950-х. Нельзя сказать, что сами по себе эти изменения явно хороши или явно плохи, но они указывают на наличие вполне определенного сдвига к индивидуализму.

Личным предпочтениям придается настолько первостепенное значение, что самый распространенный совет, который может услышать подросток, звучит как «Просто будь собой»

Еще не так давно этот совет сводился к фразе «Веди себя прилично». Это началось с поколения Х: как сказал кинорежиссер Кевин Смит, «мое поколение считает, что можно почти все. Мои персонажи свободны — их не сдерживают никакие общественные нормы». Или, например, двадцатилетняя Мелисса, которая говорит так: «Мне абсолютно безразлично, как меня воспринимают со стороны. Я живу в соответствии с моралью, взглядами и правилами, которые создаю себе сама».

Поколения в кинотеатре

Дух веры в собственные силы часто присутствует в популярных кинофильмах. Меня всегда очень радует особенная разновидность киношных носителей этого духа, которых я называю «явными гостями из будущего». Это персонажи, которые по фильму живут в 1950-х, но говорят от имени свободного от суеверий и предрассудков XXI века, — что и превращает их в главных героев картины. Подобные фильмы часто попадались на глаза в 2000-х, когда формировалось мировоззрение большинства миллениалов. В фильме 2003 года «Улыбка Моны Лизы» Джулия Робертс играет преподавательницу Уэллсли-колледжа. Действие происходит в 1953 году. Вскоре после своего появления в колледже она начинает агитировать студенток на борьбу против домашнего рабства, которое несут с собой ранние браки, и учебного курса навыков материнства. Когда персонаж Робертс во время своей лекции яростно критикует сексизм в рекламе, современная аудитория прекрасно понимает, что к чему, но такое было бы трудно представить, а тем более сделать подавляющему большинству людей 1950-х. Героиня фильма явно проехалась на машине времени в будущее и стащила оттуда копию документального фильма «Still Killing Us Softly» 1987 года, бичующего рекламную индустрию с позиций феминизма.

Еще хуже обстоят дела с фильмом «Мажестик». Джим Кэрри играет в нем голливудского сценариста, который попадает в черные списки и скрывается в небольшом городке. Его находят и заставляют дать показания Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, а он убеждает жителей городка в том, что маккартизм — это плохо и что право на свободу слова — самое ценное из наших прав. В результате все жители городка встают на защиту обвиняемого, а главная героиня заявляет: «На самом деле не имеет никакого значения, коммунист ты или нет. Это Америка, хочешь им быть — пожалуйста. Это никого не касается».

Ну, мягко говоря, не совсем так. В настоящих 1950-х человек, обвиняемый в симпатиях к коммунизму, был бы объектом пристального общественного внимания. Подобное отношение оставалось широко распространенным и много позже: в 1970-х 48 % американцев все еще считали, что коммунистам надо запретить выступать публично, преподавать в учебных заведениях и брать книги в местной библиотеке.

Несколько более радуют фильмы, в которых прямо присутствует воображаемое путешествие во времени. В фильме «Плезантвиль» двое современных подростков помогают жителям небольшого городка 1950-х годов обрести вкус к жизни и проникнуться вольным духом. Каждый персонаж, открывший для себя какую-то личную свободу — например, в сексуальном или интеллектуальном плане, — моментально переходит из черно-белого изображения на экране в цветное. Фильм становится предсказуемо скучным примерно с момента, когда «цветных» начинают дискриминировать. (Уловили юмор?)

В других фильмах сопоставляются не времена, а культуры, но идея остается той же. В картине 2002 года «Играй как Бекхэм» девочка индийского происхождения из Лондона хочет стать футболисткой. Ее родители пребывают в расстроенных чувствах по поводу старшей дочери, которая выходит замуж не по договоренности семей, и хотят, чтобы Джесс училась готовить и вообще была благовоспитанной барышней. Сюжет достигает своей кульминации, когда Джесс приходится метаться между свадьбой сестры и футбольным матчем. К концу фильма Джесс хочет уехать в Америку, чтобы играть в профессиональной женской команде. Ее родители, которых в конце концов убедили, что Джесс поступает правильно, следуя своей мечте, соглашаются. Все эти фильмы объединяет один и тот же посыл, не зависящий от сюжетной канвы: надо восставать против ограничений, навязанных общественными нравами. Не следуй правилам, делай все, что пожелаешь.

Метаморфоза, которую пережила вся страна за несколько последних десятилетий, хорошо спародирована в одном эпизоде «Симпсонов»: ежегодный городской фестиваль в Спрингфилде под названием «Делай, Что Сказано» (как сообщается, его впервые организовали немецкие переселенцы в 1946 году), переименовывают в «Делай Как Хочешь».

Занимайся своими делами

Представьте, что вас сажают за стол в компании шестерых человек. На классной доске перед вами проведены четыре линии: средней длины контрольная, и рядом с ней линии А, В и С — средняя, короткая и длинная соответственно. Вам нужно ответить на вопрос, какая из последних трех линий одинаковой длины с контрольной. Вы уже готовы выступить с очевидным ответом про линию А, но вас опережают шестеро остальных, которые говорят, что это линия С. Как вы поступите?

Когда Соломон Аш впервые провел этот эксперимент в 1951 году, 74 % участников повторили неправильный ответ группы как минимум в одной попытке, а 28 % — в большинстве попыток. Люди чувствовали необходимость соответствовать коллективу и не выделяться. Этот эксперимент, который включен во все учебные программы в качестве примера общественной природы человека, стал одним из самых известных в социальной психологии. При этом некоторые указывали на то, что он является квинтэссенцией успешного существования в обществе 1950-х годов, когда никто не хотел казаться не таким, как все. Но когда ученые попытались воспроизвести это же исследование в 1980-х годах, результаты оказались совершенно иными: теперь с коллективом были согласны очень немногие. Похоже, что соглашаться во всем с коллективом, тем более если он не прав, стало немодным. Авторы пришли к выводу, что опыт Аша был «продуктом своего времени».

«Просто будь собой» — центральная установка современного воспитания

В 1924 году группа социологов провела детальное обследование жителей города, который они обозначили как Миддлтаун (позднее выяснилось, что это был город Манси в штате Индиана). Когда матерей опрашивали по поводу того, какими они хотели бы видеть своих детей, главными качествами были названы беспрекословное послушание, богобоязненность и хорошие манеры.

В 1988 году, когда первые миллениалы были маленькими детьми, об этом не говорил почти никто из матерей — взамен появились независимость и толерантность. Современные матери, наверное, будут рады узнать, что эти качества закрепились. Одиннадцатилетняя девочка из книги «Оцифрованное взросление» говорит: «Я думаю, каждый человек сам определяет, что для него классно, как он сам считает. Одному это классно, а другому, может, и нет. Теперь уже не нужно, чтобы все были одинаковыми». Миллениалам прививали такие ценности изначально — начиная с необычных имен, которыми их одаривали при рождении. Как и многие другие, я стала обращать внимание на то, что с каждым годом новорожденные получают все более странные имена. Когда в 2006 году мы с мужем выбирали имя нашему первенцу, я узнала о существовании базы данных Администрации социального обеспечения, в которой содержались имена 325 миллионов американцев начиная с 1880-х годов. Разумеется, мне пришлось проверить ее на предмет отличий между поколениями. И разумеется, по сравнению со своими предшественниками родители миллениалов и сами миллениалы оказались более склонны давать детям необычные имена (чтобы они выделялись из общей массы). В 1950 году каждый третий мальчик получал одно из десяти наиболее распространенных имен; к 2012 году — менее чем каждый десятый. Молодые родители (большинство из которых составляли миллениалы) продвинулись еще дальше в деле оповещения окружающих о большом будущем своих отпрысков. За период 2011–2012 гг. наиболее быстрыми темпами росла популярность имен Мейджор, Кинг и Мессайя. Неслабые надежды возлагались на этих новорожденных.

Двадцатипятилетний Джейден формулирует это так: «Для моих бабушек и дедушек было бы неприемлемым усомниться в своей религии, государственном устройстве своей страны или в своем хлебе насущном. Они очень боялись выделиться из общей массы или стать поводом для обсуждения. Мое поколение куда более независимо. Я горжусь тем, что мыслю свободно и независимо. Я хотел бы разрушить стены, разделяющие человеческое общество». В одной из книг, посвященных проблеме поколений на работе, отмечено, что сегодняшняя молодежь обучена «всегда не просто выполнять указание старшего, а спрашивать «Зачем?».

Некоторые считают, что это поколение вполне заслуживает именно такого названия — поколение «Зачем?»

В 2008 году автор книг «Переезд Душ» и «Потеряно при переезде» Кристиан Смит проводил собеседования с молодыми людьми в возрасте от 18 до 23 лет и выяснил, что большинство юных американцев поддерживают идею «морального индивидуализма», считая нормы нравственности делом личного выбора каждого. «У меня нет другого способа выяснить, насколько нравственно то, что я делаю, кроме как прислушаться к своим внутренним ощущениям. Оттуда и приходят все мои решения. Из меня, из глубины меня», — сказал один из них. «Думаю, что это личная система убеждений. Не думаю, что это что-то вроде социальных норм или чего-то такого. Я думаю, это просто… зависит от каждого человека, от его убеждений и от того, что он считает правильным или неправильным», — сказал другой молодой человек.

Смит заключает, что большинство взрослых молодых людей, похоже, не имеют представления о наличии каких-то иных источников моральных суждений, кроме самих себя. «Наоборот… мир состоит из множества индивидуумов, и каждый из них сам решает вопрос о том, что морально приемлемо, а что нет. Нравственность — вопрос личного мнения каждого. Все должны быть терпимыми друг к другу, заниматься собственными делами и по возможности ладить между собой», — пишет Смит.

По данным исследовательского центра Пью, только 2 % от общего числа миллениалов служили в армии, по сравнению с 6 % в поколении X и 13 % бэби-бумеров. Опросы, проведенные Министерством обороны среди молодежи в возрасте 18–24 лет, показывают, что количество допускающих возможность поступления на военную службу снижается: в период между 1986-м и 2010 годом оно упало с 26 % до 18 %. Частично это объясняется тем, что все большее количество молодых людей вообще отказываются рассматривать для себя подобный вариант. В 2012 году две трети (67 %) опрошенных в ходе общенационального выборочного исследования студентов сказали, что они «категорически против» службы в армии, в 1976 году доля ответивших так же составляла 57 %. Это не умаляет вклада миллениалы, которые служат в армии; можно утверждать, что они резко отличаются от большинства представителей своего поколения.

К достоинствам индивидуалистского мировоззрения можно отнести меньшую предвзятость и склонность к предрассудкам

Аманда, двадцати двух лет, говорит, что один из главных уроков, полученных ей в скаутском отряде — «Отличаться — нормально». Эти слова снова и снова заклинанием звучат в ушах всего поколения селфи. А существует ли хоть какое-то нехорошее отличие? Существует: человек с предрассудками.

Именно это следует из нашего анализа свежих данных общенационального опроса General Social Survey.

Таким образом, поколение селфи — самое толерантное в истории Америки: единственный объект их нетерпимости — те, кто проявляет нетерпимость к окружающим

Кому какое дело, что ты думаешь?

Безразличие к мнению окружающих может также служить объяснением очевидной деградации хороших манер и вежливости. Миллениалы не верят в то, что есть единственный правильный способ поведения, а большинство из них никогда не училось правилам этикета. В этом не было бы большой проблемы, если бы речь шла о ношения белых туфель после Дня труда или о порядке пользования столовыми приборами. Но бо́льшая часть правил хорошего тона создавалась ради того, чего подчас очень не хватает в современной жизни: уважения к комфорту окружающих. «Общество становится все более ожесточенным и эгоцентричным, и нам это надоело!» — говорит создательница курсов Polite Child (Вежливый ребенок) Коринн Грегори. Университетская преподавательница рассказывала мне, что ее студентам бывает трудно «вести себя подобающе», то есть не сквернословить и переходить на более формальную речь в необходимых случаях. Они разговаривают со старшими по возрасту и общественному положению точно так же, как со своими друзьями.

Дело не ограничивается хорошими манерами: сегодня можно наблюдать общую тенденцию к отказу от всевозможных социальных норм. Преподаватель бизнес-школы Джон Тринкаус замечает, что все меньшее количество людей сбрасывают скорость у школ или соблюдают ограничение на количество товара в тележке для обслуживания в экспресс-кассах супермаркетов. Многие объезжают светофоры через парковку.

Скандальные истории в мире бизнеса вроде историй с WorldCom и Enron продемонстрировали, что многие не считают для себя проблемой нарушить закон или солгать ради возможности получить побольше денег. Весьма показателен в этом отношении и пример ипотечного кризиса конца 2000-х, который не помешал банкам богатеть на фоне того, как обычные американцы теряли работу и лишались заложенного имущества.

Зовите меня просто Бет

Считается, что авторство слогана «не верь властям» принадлежит бэби-бумерам 1960-х. Однако миллениал не только не доверяет властям – он просто полностью игнорирует их.

Преподаватель педагогики Морин Стаут рассказывает историю о своем студенте, который никак не мог сдать реферат: «После долгих отговорок и препирательств он все-таки его написал. Он считал, что волен делать ровно то, что считает нужным, и никак не хотел считаться с тем, что я, как преподаватель, имею право давать конкретные учебные задания своим ученикам. Проблема была только в этом». Бывший журналист Питер Сакс рассказывает об отчаянии, в которое его приводили ученики муниципального колледжа, в котором он преподавал: им, судя по всему, не нравилась «сама идея того, что мои знания и опыт важны и имеют для них хоть какое-то значение». Его исправления в ученических сочинениях постоянно воспринимались в штыки с периодическими жалобами на то, что «это только вы так считаете».

Я сразу же обратила внимание на эту фразу, поскольку постоянно слышу ее от собственных студентов. Я встречалась с такими претензиями, когда исправляла некорректную пунктуацию или ставила союз между частями предложения, а уж такие вещи точно не определяются личным мнением. Подобные проблемы возникали даже в тестах с выбором из вариантов ответа.

На одном из семинаров я решила провести разбор правильных ответов на экзаменационные вопросы — я подумала, что таким образом студенты смогут уточнить свое понимание предмета и лучше освоить материал. Почти сразу же некоторые студенты стали спорить со мной, утверждая, что именно их собственные варианты ответов являются правильными. Поскольку ошибки в шкале ответов явно не было, я была вынуждена снова объяснять правильные ответы, но они продолжали стоять на своем. Это был худший из всех моих семинаров.

Похоже, что в этом я не одинока. 61 % участников недавнего опроса университетских преподавателей подтвердили, что «студенты проявляли словесное неуважение или не признавали авторитет преподавателя на занятиях». Шестьдесят пять процентов сообщили, что студенты могут «закатывать глаза, бросать осуждающие взгляды или как-то еще выражать свое неодобрение по отношению к преподавателю во время занятий». Многим студентам случалось нечаянно получить звонок на мобильный во время занятий, но теперь стало принято отвечать на него и вступать в беседу. Шестьдесят один процент преподавателей подтвердили, что сталкивались с этим. Им еще повезло: 24 % сообщили, что получали «враждебные или угрожающие послания (электронные или обычные письма, смс-сообщения) от студентов», а 29 % сказали, что «студенты повышали голос или кричали на них».

Новые взгляды на образовательный процесс подчас сознательно допускают недостаточность авторитета и полномочий преподавателя

Когда преподаватель муниципального колледжа Сакс пожаловался коллеге на неуважительное отношение со стороны учеников, она посоветовала ему использовать менее формальные подходы, которые использовала сама. Представляясь на первом занятии, она всегда делала такое объявление: «Кое-какой опыт есть у меня, а кое-какой — у вас. Моя задача в том, чтобы помогать процессу обмена опытом. И, пожалуйста, зовите меня просто Бет».

Смысл сказанного: «Все присутствующие равны между собой. Наверное, я лучше образована и имею многолетний практический опыт, но это не значит, что я знаю больше вашего». Именно это во многом служит причиной падения авторитетов и того, что можно оспаривать мнения или действия руководителя. Подобные вещи могут быть полезны для свободного обмена мнениями и для вовлечения в учебный процесс, но у них есть и очевидно отрицательные последствия. Эту новую демократию в образовании и на работе подпитывают неформальная манера одеваться и обращаться друг к другу. Когда-то начальники были «мистером Смитом» или «миссис Джонс», но теперь они стали просто «Майком» или «Линдой». «Мистер» и «миссис» звучат слишком сухо, формально и старомодно. На фоне общения по имени тени властных полномочий все в большей степени становятся достоянием прошлого. Возможно, это сближает людей между собой, но вместе с тем и создает почву для дальнейших проявлений неуважения и конфликтов.

Как и большинство людей, заставших доинтернетовскую эпоху, я поражаюсь тому, как мы без него жили. Внезапно стало не нужно писать книгу или публиковать колонку в массовой газете, чтобы твой текст прочитали тысячи людей — просто помести его на свой интернет-сайт или в блог, и с течением времени кто-то на него обязательно наткнется; возможно даже, что таких людей окажется великое множество. Во многих случаях в интернете можно отказаться от своих социальных ролей. Хотите изменить возраст и пол? Пожалуйста! Как показано на знаменитой карикатуре журнала «Нью-Йоркер» — одна собака говорит другой: «А в интернете никто и не знает, что ты — собака».

Родительский авторитет тоже уже не тот, что был раньше

Как говорит исследователь семейных отношений профессор Роберт Биллингем, «родители больше не хотят быть «родителями». Они хотят любить своего ребенка и помогать ему как ближайшие друзья». Родитель из региона Чикаго Ричард Шилдс говорит, что его лучший друг — его 17-летний сын. Он предпочитает не устанавливать строгие порядки и дисциплину, а получать взаимное удовольствие от общения. «Лучше, если они смогут убедиться в наших ценностях и решить, что они им подойдут», — говорит он.

Помимо прочего, это означает, что дети стали играть намного бо́льшую роль в принятии семейных решений. В газете Chicago Sun-Times была опубликована большая статья на основе множества интервью с подростками и их родителями. В числе прочих там упоминалась девочка-подросток, которая помогла отцу выбрать новую работу, а также двое мальчиков, которые решили все вопросы с отделкой дома и электронной техникой для него. В одной семье две девочки убедили родителей купить вторую машину. «Я всегда говорю своим девочкам о том, насколько важна упертость. Думаю, что иногда это выходит мне боком», — говорит мать этих девочек Кристина Сапата.

Отличаться от других нормально, даже если ты в браке

Будучи одной из древнейших традиций нашего общества, браки и свадьбы лучше, чем что-либо еще, демонстрируют отход от социальных норм. В 1957 году 80 % опрошенных заявляли, что не состоящие в браке — это «нездоровые, нервнобольные или распутники». В наши дни вопрос о том, когда связывать себя узами брака и делать ли это вообще, относится к категории личного выбора.

Намного большее распространение получили межрасовые браки. Их число удвоилось по сравнению с 1980 годом, и в 2010 году это был почти каждый седьмой из заключенных в США браков. При этом до признания Верховным судом незаконности запрета на смешанные браки в 1967 году белые и черные не могли заключать официальные браки в шестнадцати штатах. А последний из антиметисационных законов был отменен только в ноябре 2000 года в Алабаме. Теперь такие союзы заключаются повсеместно между представителями практически любых рас и национальностей.

Как говорит звезда YouTube девятнадцатилетний Кевин Ву, «родители любят постоянно твердить о том, что когда я вырасту, то должен буду жениться на азиатке. Это нормально, мне нравятся азиатские женщины, но я не хочу ограничивать себя в выборе. Девушки — как пакетик M&M, снаружи они все разноцветные, но начинка у всех них одинаковая и вкусная». Он продолжает: «Никто не открывает пакетик M&M со словами «Ну вот, а я-то ем только желтые…». А почему, знаете? Потому что это расизм… Я думаю, что единственный способ прекратить расизм — рожать больше детей смешанного происхождения». Похоже, что в будущем межрасовые браки получат еще большее распространение, поскольку все большее количество молодежи будет встречаться и вступать в отношения со сверстниками другого происхождения.

Церковь и община одной личности

В своем «Восходе миллениалов» Нил Хоу и Уильям Стросс предсказывали, что родившиеся между 1980-ми и 1990-ми будут более религиозны, чем предыдущие поколения, и это явится составной частью возвращения Америки на стезю долга, общинности и законопослушания стараниями миллениалов. Они ссылались на растущую популярность молитвенных кружков среди старшеклассников и цитировали одного молодого священнослужителя, заметившего, что этой молодежи нравится «старая добрая религия». Другие утверждали, что поколение селфи отвернулось от религиозных институтов, но стремится поддерживать личную веру и духовность.

Я захотела убедиться в том, что это соответствует действительности, и мы с соавторами изучили результаты шести представительных опросов, проводившихся среди американцев на протяжении определенного периода времени. Базу анализа составляли данные о восьми- и десятиклассниках (которые были слишком молоды, чтобы попасть в предыдущие исследования религиозных трендов) и данные выборочного обследования студентов-первокурсников (Всеамериканский Опрос Первокурсников), которое проводится с 1966 года и со своими десятью миллионами участников является самым масштабным из постоянных опросов, в которых есть вопросы о религии. Кроме них, мы проанализировали результаты одного опроса старшеклассников-выпускников и двух опросов взрослого населения.

Анализ этих огромных наборов данных, охватывающих респондентов в возрастном диапазоне от 13 до 98 лет, привел к ясному выводу: религиозность американцев стремительно падала, особенно в период начиная с 2000 года. Большая часть американцев по-прежнему считают себя принадлежащими к какой-либо религиозной конфессии, но число тех, кто отрицает это, растет настолько стремительными темпами, что вскоре они могут стать большинством.

В обширном исследовании подростков «Переоценка ценностей» Кристиан Смит выяснил, что главной причиной отхода от религии является интеллектуальный скепсис. «Это полностью утратило всякий смысл», — сказал один подросток; «слишком много вопросов, на которые нет ответов», — сказал другой. Остальные не смогли точно сформулировать, почему они стали менее религиозны, или просто говорили об утрате интереса: «Я никогда этим особенно не интересовался» или «Это стало надоедать».

Некоторые утверждают, что многие американцы отдаляются от религиозных институтов, но при этом остаются верующими. Не похоже, что это действительно так, — статистика общенационального опроса General Social Survey предлагает впечатляющие цифры. В 1994 году всего 2 % респондентов в возрасте от 18 до 29 лет (поколение Х) не молились ни разу в жизни. К 2012 году 26 % респондентов в возрасте от 18 до 29 лет (поколение Y) не молились ни разу в жизни. Цифры оставались невысокими, даже если вопрос изменялся на «молились или медитировали»: в 2005 году этого никогда не делали 37 % студентов, а всего за девять лет до этого, в 1996 году, их доля составляла 33 %.

Предположение о том, что на место религии приходят иные духовные практики, также не выдерживает критики. Когда в 2008 году Кристиан Смит задавал подросткам вопрос о духовных практиках, большинство из них не знало, о чем идет речь (многие спрашивали: «Вы имеете в виду, как воодушевиться?»). Смит пришел к выводу, что незначительная часть американских подростков интересуется духовными началами, но остается при этом нерелигиозной.

В своей книге «Обретение зрелости» Джеффри Арнетт определяет системы верований молодежи как «в высшей степени индивидуализированные» и называет это «самодельными религиями». Многие не принимают какое-то определенное вероучение, поскольку, как сказал один молодой человек: «Я верю, что все, что человек чувствует, — это его личное… У каждого свое представление о Боге и его сущности… У всех есть свои личные взгляды на то, что с этим связано, что является приемлемым и что правильно для каждого конкретного человека».

Отток людей ощущает не только церковь.

Молодые люди скорее будут заниматься чем-то самостоятельно, не вступая в какие-либо объединения

В целом же современная молодежь в меньшей степени склонна интересоваться деятельностью таких крупных структур, как правительство, СМИ или религиозные организации, и одобрять ее.

Всемирная исповедальня

Двадцатилетняя Мария говорит, что девиз ее матери — «Другие люди не обязаны знать, что происходит в семье». Подавляющее большинство поколения селфи не разделяет подобные убеждения.

Двадцатидвухлетняя Дженни — студентка последнего курса небольшого университета на Юге. Я познакомилась с ней на конференции по психологии и поинтересовалась ее карьерными планами. Через две минуты она уже рассказывала мне о том, как расстроилась ее помолвка, и о том, что ее бывший жених впадал в депрессию. И все это без малейшего притворства или стеснения.

Поколение Y также намного более открыто в своих эмоциях. «В отличие от родителей или бабушек с дедушками, нашему поколению сказано открыто выражать свои чувства, гнев или грусть по поводу происходящего, а не держать их при себе», — говорит Эшли 24 лет. Однако она не вполне уверена, что это хорошо.

Поколение полной прозрачности

Проблемы здоровья тоже стали предметом намного более открытого и прямого обсуждения. На интернет-форумах женщины обсуждают все — причем действительно все.

Такие форумы исключительно полезны, поскольку женщина, испытывающая определенные жизненные трудности, может почерпнуть на них массу информации и получить практический совет. Это прекрасно, однако предыдущие поколения женщин не могли и мечтать о том, чтобы обсуждать подобные темы даже с ближайшими подругами, не говоря уже о том, чтобы делать это в публичной форме.

Подробности — главное на Фейсбуке и в Твиттере. Хотя со временем народ убедился в том, что рассказывать на Фейсбуке обо всем подряд — не самая хорошая идея (разместил фото с пьянки = не взяли на работу), социальные медиа по-прежнему делают частную жизнь куда более публичной, чем в предыдущих поколениях.

Поколение прямолинейных

Откровенность поколения селфи распространяется на все виды общения на работе и дома. Некоторые руководители старшего поколения жалуются на то, что современная молодежь излишне прямолинейна. Они говорят, что молодые сотрудники просят оценивать их быстро, откровенно и нелицеприятно, и отвечают тем же. Некоторых руководителей поражает желание молодежи критиковать работу старших, которое обусловлено сочетанием постепенного разрушения авторитетов и навязчивого стремления к откровенности, свойственных молодому поколению.

Опрос 2009 года показал, что миллениалы значительно более склонны говорить своим руководителям, что хотели бы работать где-то еще

Молодые люди считают свою непосредственность хорошим качеством. В одном из эпизодов молодежного телесериала «О.С. — Одинокие Сердца» в ответ на саркастическую реплику шестнадцатилетнего Сета отец говорит ему: «Придержи язык. Я старался говорить с тобой вежливо, и тебе тоже не мешало бы». «Нет уж, спасибо! Я лучше скажу честно», — отвечает Сет. Таким образом, некоторым из миллениалов кажется, что если не быть собой и следовать чьим-либо указаниям, то тебя могут счесть неискренним или жертвой нажима — а это намного хуже, чем проявить невежливость.

Поколение селфи ценит непосредственность. По словам одного молодого сотрудника, «старшее поколение всегда выражается настолько осторожно и дипломатично, что в половине случаев я просто не понимаю, о чем речь». Возможно, этим отчасти объясняется всеобщая распространенность текстовых сообщений: быть прямолинейным проще, если приходится писать быстро. А кроме того, непосредственная реакция собеседника не видна.

Смартфоны — одни из главных виновников в случаях, когда прямолинейность перерастает в невежливость: вы могли убедиться в этом, пытаясь заговорить с человеком, уткнувшимся в текст на дисплее своего телефона

Некоторые бывают грубы и без всякой анонимности. «Ненавижу Фейсбук и прочие социальные сети. Мое поколение выросло на том, что можно без проблем набрасываться на людей и за это ничего не будет». Технологии сделали нас в каком-то смысле более злыми или, по крайней мере, предоставили возможность становиться такими анонимно.

Коммуникация без цензуры

В наше время говорить что хочешь зачастую в том числе означает употреблять слова, которые вы не станете произносить при своей бабушке.

Нравится вам это или нет, но сквернословие уже не шокирует так, как прежде

Более мягкое отношение к бранной лексике отражает тот же социальный тренд, что и другие приводимые мной примеры: люди матерятся, поскольку не слишком озабочены мнением окружающих по этому поводу.

Радикалы шестидесятых годов прошлого века бросались словами вроде motherfucker, поскольку понимали, насколько это будет шокировать старшее поколение. Тем они обозначали свою независимость и демонстрировали безразличие к неодобрению со стороны других. Определенный элемент шока присутствует в этом и поныне, однако молодежь сквернословит не просто потому, что привыкла разговаривать именно так. Это явление подтверждает старую поговорку о том, что слово fuck является самым универсальным в английском языке, потому что может использоваться и в качестве существительного, и в качестве глагола, и в качестве прилагательного. (И даже в качестве наречия, как знаменитое «Absofuckinglutely!» мистера Бига из «Секса в большом городе».) Об этом же говорит и база данных Google Books: по сравнению с 1960 годом, в 2008 году слово fuck встречалось в американских книгах в восемь, shit — в три, а ass — в четыре раза чаще.

Конформизм и потребность в социальном одобрении

Любите ли вы иногда посплетничать? Приходилось ли вам симулировать болезнь, чтобы чего-то избежать? Вам случалось упорно настаивать на своем? Насколько внимательно вы изучаете кандидатов на предстоящих выборах? Всегда ли вежливы? Всегда ли вы готовы признать совершенные вами ошибки?

Если на первые три вопроса вы ответили отрицательно, а на следующие три — утвердительно, то у вас сильная потребность в социальном одобрении. Вы хотите, чтобы вас считали хорошим человеком, и считаете очень важным соблюдать общепринятые нормы поведения. Мнение окружающих имеет для вас большое значение.

И при этом вы, надо полагать, не являетесь представителем поколения селфи. Эти вопросы взяты из теста, который называется «Самооценка мотивации одобрения Марлоу — Крауна». Тест предназначен для оценки мотивации социального одобрения — его авторы указывают, что люди, показавшие высокие результаты, демонстрируют «вежливое, социально приемлемое поведение» и следуют «общепринятым, даже шаблонным культурным нормам». Вместе с моим студентом Чарлзом Им мы проанализировали результаты 241 исследования, в ходе которых на вопросы теста отвечали в общей сложности 40 745 человек из числа университетских студентов и школьников.

Похожие результаты выявили два других теста на социальное одобрение – шкал L и K Миннесотского Многоаспектного Личностного Опросника (MMPI). По результатам кросс-темпорального метаанализа 117 выборок, включавших 63 706 студентов, показатели поколения селфи по обеим шкалам были ниже, что предполагает меньшую озабоченность производимым впечатлением и меньшую осторожность по отношению к тому, как человек может выглядеть со стороны. Показатели среднего студента 2007 года были на 79 % ниже показателей студентов 1940-х годов по шкале K (21-й процентиль) и на 62 % ниже по шкале L (38-й процентиль).

Начало этому тренду положили бэби-бумеры. Цифры говорят о том, что уровень потребности в социальном одобрении находился на абсолютном минимуме в период конца 1970-х — начала 1980-х годов. Это не слишком удивляет — ведь бунтарские настроения молодежи 1960-х воплощались на практике именно бэби-бумерами. К 1970-м бунтарство стало общим местом, а открытое пренебрежение к устоявшимся порядкам утвердилось в качестве социальной ценности.

С началом 1980-х появились признаки нового тренда, который в поколении селфи достигнет размаха, не сопоставимого с тем, что происходило во времена бэби-бумеров.

Поколение селфи считает, что главное — это собственное «я»

обложка: Эксмо