Нұрбек, известный в Казахстане как dudeontheguitar — музыкант родом из Сарыагаша. Он играл в подземном переходе и работал грузчиком, а сегодня выступает на самых больших алматинских фестивалях и написал два мультижанровых альбома, один из которых — «Дәптер» — вышел 25 мая.

Мы поговорили с Нұрбеком о его детстве и поддержке родителей, о концепции нового альбома и команде, о национальном разделении в Казахстане и роли музыки в борьбе с этим феноменом, а также о том, как талантливым ребятам из регионов пробиться на большую сцену и не выгореть.

Автор Александра Аканаева

Расскажи, каким ты был в детстве, как пришел к музыке?

— Меня зовут Нұрбек, многие знают меня как dudeontheguitar. Мне 23. Я родился и вырос в городе Сарыагаш в Туркестанской области. В 15 лет переехал в Алматы.

С музыкой я с детства. В школе были конкурсы, мини-концерты, в которых я всегда участвовал. Помимо этого играл в баскетбол, из-за летней жары любил плавать. Мы с друзьями таскали металл из дома, с улиц, сдавали металлолом, а на собранные деньги ходили в бассейн. Когда их не хватало, мы плавали в речках.

Более осознанно начал заниматься музыкой, когда переехал в Алматы. Моя сестра поступила сюда учиться, а спустя два года переехал и я. Отучился на IT в течение четырех лет. Остальные члены семьи остались в Сарыагаше.

Сестре подарили гитару, на ней я учился играть. Музыка мешала соседям и домашним, поэтому спустя пару недель я оказался в подземке на Абая-Достык, играл и пел там. В 16 лет написал свой первый текст, выучил три-четыре аккорда, и из этого сделал песню.

Мы с друзьями таскали металл из дома, с улиц, сдавали металлолом, а на собранные деньги ходили в бассейн

Было изначально понятно, что музыка — это мое, просто я не знал ту музыку, которая была во мне. Я думал, что есть лишь готовая музыка, а я исполняю. Когда из меня начали выходить тексты, я осознал, что этим необходимо заниматься. В подземке было очень комфортно оставаться с музыкой. А когда написал песню, это стало некоторым оружием в том плане, что ты можешь в любой среде спеть это и ощутить, что будет. Так что, в детстве была музыка, потом я немного прогулялся и опять пришел к ней. Хотя родители и родственники говорили, что IT — это будущее, давай туда. IT — это, правда, будущее, но только если оно твое.

Около полугода я пел и играл на гитаре в подземке. Однажды меня увидела журналистка и захотела взять интервью, но не в моей подземке, а на Арбате. Так я открыл для себя Арбат, и еще два года был там уличным музыкантом. Потом режиссер Даник (@goodyears) снял меня на видео и выложил в Instagram. После я познакомился с многими творческими личностями в Алматы, в том числе, с ребятами из õzen.

То есть, знакомство с õzen тоже было случайным?

— Они не подошли как компания, лейбл — в то время они позиционировали себя как музыкальное объединение. У них была цель — законнектить как можно больше творческих людей: и музыкантов, и режиссеров, и операторов, и дизайнеров. Я познакомился с многими из них, и впоследствии мы стали друзьями: с Бекой jeltoksan., Yenlik, Hey Monro, Darkhan Juzz.

Позже на лейбле я выпустил два альбома. Первый писал частично в Шымкенте, частично в Алматы. У меня уже было много полуготовых песен, и вместо того, чтобы выпускать маленький EP, мы решили собрать альбом. В то время площадка õzen была уже довольно раскрученной, и фанаты казахстанской музыки были готовы принимать альбом. Это была хорошая волна для моего творчества. Со второго альбома «Дәптер», который вышел 25 мая этого года, мы решили завершить сотрудничество с õzen. Написание альбома было спродюсировано компанией, но продвижением я занимался самостоятельно, со своей командой. Сейчас я позиционирую себя как независимый музыкант. Благодарен ребятам из õzen, но я готов к новым этапам.

Расскажи о команде, с которой сейчас работаешь.

— У меня пока маленькая команда, всего два человека. Жази — моя менеджерка, и Ажар — арт-директорка. Мне очень с ними повезло. Они удивляют умением жонглировать делами и профессиональными ролями. Жази может отвечать на сообщения, параллельно готовить презентацию про мой альбом и искать классного видеографа. А Ажар успевает заниматься своими проектами, подбирать мне образы и снимать тиктоки. Дел у нас много. Надеюсь, мы скоро будем расширяться.

У тебя есть несколько хип-хоп треков с другими исполнителями, что явно отличается от нового альбома «Дәптер». Нравится ли тебе экспериментировать с жанрами и подходами, и с чем тебе интереснее работать сейчас?

— Мне близки разные жанры, разные инструменты. Cказать, что мое творчество принадлежит к какому-то конкретному жанру, сложно. В прошлом году в Бишкеке мы были в резиденции Ilgeri, и там писали не совсем хип-хоп и не совсем инди. Хип-хоп — это тоже эксперимент, как и другие жанры, которые не всегда можно четко обозначить, назвать. Пока что, наверное, мое творчество вписывается в инди, поп, хип-хоп.


Альбом происходит, когда у тебя много старых материалов, из которых ты собираешь что-то новое

Альбом происходит, когда у тебя много старых материалов, из которых ты собираешь что-то новое

Расскажи о процессе написания альбома.

— Многие пишут альбом с нуля. Но я думаю, альбом происходит, когда у тебя много старых материалов, из которых ты собираешь что-то новое. В альбоме «Дәптер» половина песен были старыми. Сначала я смотрел на них как на черновики, просто наброски, думал, не буду их трогать. А потом осознал, что в «Дәптер» есть мои ошибки, мой опыт, и нужно просто жить чистовиком. Так и собрался альбом. Я бы мог писать только новые песни, а старые, которые больше связаны со мной, остались бы на полках. Тогда бы не было этого альбома. Его создание помогло мне соединить начало творческого пути с сегодняшней точкой, в которой я нахожусь.

А как пишется песня?

— По-разному. Каждая композиция растет индивидуально. Иногда ты просто пишешь текст, и только потом добиваешь аккорды. Бывает, песня пишется сразу со словами и мелодией. Бывает, на птичьем напел мелодию, а дальше приходит текст. А иногда приходят две строчки песни, они остаются, а через какое-то время добиваются и заходят в какой-то альбом.

О чем для тебя «Дәптер»?

— Как я говорил до этого, половина альбома — старые песни, половина — новые. Мне казалось, что некоторые песни — ошибки, просто наброски. Так вот «Дәптер» про то, что нужно не бояться показывать свои черновики с ошибками. Просто покажи то, что у тебя есть, так называемый черновик, а люди примут это как чистовик. И свою музыку тоже нужно позиционировать не как ошибки, а просто как есть.

Просто покажи то, что у тебя есть, так называемый черновик, а люди примут это как чистовик

Некоторые песни в альбоме моя аудитория уже давно знает, они давно были залиты ВКонтакте. Там просто текст и акустическое сопровождение на гитаре, которые я впоследствии добил. И в будущем я готов еще экспериментировать, смешивая что-то старое с совершенно новым для меня.

Кто работал над этим альбомом, будут ли клипы на песни?

— Написание альбома заняло полтора года или даже больше. Песни были готовы уже к концу 2022 года. В феврале 2023 закончилось все сведение. Слушатели давно просили: «Альбом, где альбом?» Мы не хотели дропать его сразу — постарались заинтересовать людей и занялись Тиктоком. В марте вышел сингл kut meni, потом, уже перед релизом альбома выпустили песню bet. С названием альбома мне хотелось передать ностальгию по школьным временам, поэтому визуальная часть, треклист и сама обложка — это тетрадь. А дата релиза, 25 мая — день последнего звонка. Хотя, как оказалось, в этом году последний звонок был в другой день, а мы не знали об этом.

В самом создании альбома участвовало много людей, и нам хотелось отобразить это. Поэтому в нижней части треклиста можно найти список авторов. Мне хотелось бы выразить особую благодарность моим друзьям и талантливым звукорежиссерам Исламу Суннатову и Олегу Дюкову. Благодаря ребятам мои песни нашли свое звучание. И да, этим летом выйдет клип на один из синглов альбома. Подробности пока раскрывать не буду, но точно могу сказать, что клипу быть.

На чем сейчас играешь, кроме гитары?

— На укулеле, чуть-чуть на шанкобызе, немного могу на фортепиано. Думаю научиться играть на электрогитаре и домбре.

У тебя довольно эпатажный, стильный и яркий образ. Что он транслирует?

— Я не закладываю какой-то смысл, когда одеваюсь сам, повседневно — я просто люблю яркие вещи. Даже если все черное, я добавлю розовую кепку. Кажется, это просто транслирует мой характер.

Моя стилистка говорит, что со мной удобно экспериментировать, что мне идут и классические костюмы, и юбка с косами. Несколько моих образов были собраны из готовых вещей: был прозрачный жилет с цветными асыками, чапан из пластиковых пакетов, штаны из шторки для ванны. Мне нравится смешивать национальные элементы с какими-то необычными текстурами.

Сталкиваешься ли ты с критикой из-за внешнего вида, или, наоборот, видишь последователей твоей смелости в образах?

— С критикой сталкиваюсь, в основном, в соцсетях. Я же не одеваюсь на улицу, как на съемки. А под каждым постом, каждым тиктоком есть комментарии в стиле: «Что за волосы?», «Откуда лишний вес?», «Почему юбка?», «Зачем длинные косы, ты же не девушка» и так далее. И мне кажется, отчасти задача артиста — показать, что можно экспериментировать, что нет какой-то конкретной нормы, нет того, что всем нравится.

Еще меня сравнивают с западными исполнителями: Tyler, the Creator, Stromae, Frank Ocean. В начале карьеры я реагировал: «О, прикольно», а потом этого стало слишком много. Я уже устал от этого, одно и то же. Будто бы уже пора перестать сравнивать нашу культуру с западной.

Но ты спокойно реагируешь на такого рода комментарии, да?

— Уже да. В начале был не столько негатив, сколько удивление. Но опять же, когда этого стало слишком много, я стал чуть-чуть раздражаться, а потом уже отпустил. Просто есть такое, что человек, который тебя вообще не знал, вдруг увидел в Тиктоке и захотел написать сравнение или свой комментарий к твоему внешнему виду. С одной стороны, это новые наблюдатели за тем, что ты делаешь. Но все-таки да, люди очень любят сравнивать.

Как семья относится к твоей деятельности, творчеству, образу?

— Очень хорошо. Мама болеет за меня со времен Арбата. Я звонил после каждого выступления и рассказывал, какие случаи со мной происходили. Она всегда говорила: «О, классно, я рада, что тебе это нравится, что ты этим горишь». Хотя родители и выбрали мне специальность IT, но когда увидели, что интерес к музыке никуда не исчез, что он пробивается, то отнеслись очень гибко. От папы также никогда не было никакого негатива. Я ходил в ауле с длинными волосами, и папа говорил: «Ну, тебе же нравится». Даже если рядом все вокруг говорили: «С его сыном что-то не так», родители всегда меня поддерживали. Они действительно знали меня настоящего и всегда доверяли.

Я ходил в ауле с длинными волосами, и папа говорил: «Ну, тебе же нравится»

Мне очень повезло в том плане, что от семьи была поддержка. Есть много артистов, которые сделали свою карьеру вопреки, назло родителям, которые не верили в них. Оттуда тоже можно взять много энергии, из этакой ярости. Но у меня ситуация иная, и я за это очень благодарен.

О чем ты мечтал, когда начинал сочинять песни и играл на Арбате?

— Если честно, у меня не было большой карьерной мечты. Я рос, слушая артистов, которые были на телевидении, и было чувство, что я не мэтчился с ними. Я не видел ассоциации и не думал, что могу сам стать артистом. Мне просто хотелось перейти с песен на гитаре на студийные записи.

Когда я впервые оказался в студии, для меня это было, как парк развлечений — для ребенка, когда ты просто хочешь все попробовать. На тот момент я, кажется, писал вторую песню, Cat. Это не была самая профессиональная студия, но для меня это была студия: там были микрофоны, мониторы, все дела. И тогда мечты большой не было, была просто песня, я выкладывал в Инстаграм, вдохновлялся Молданазаром, вот и все.

А сейчас появились мечта, цели и амбиции?

— Сейчас хочется, чтобы казахстанскую музыку слушали не только в Казахстане. И я думаю, что могу приложить к этому свою руку. Еще было бы классно однажды попасть в какой-нибудь учебник с песнями или стихами. Посмотрим.

Многие говорят, что из-за моих песен вдохновились учить казахский. И для меня это «вау»

Многие говорят, что из-за моих песен вдохновились учить казахский. И для меня это «вау»

Почему пишешь именно на казахском?

— В основном, потому что изначально привык. Это родной язык, на котором я говорю, пишу песни. На казахском все идет легче, но я также пишу на русском и английском. Многие говорят, что из-за моих песен вдохновились учить казахский. И для меня это «вау». В начале у меня вообще не было вопросов к себе о том, почему моя музыка казахоязычная.

А сегодня ты видишь в этом какую-то концепцию, больший смысл для развития нашей культуры?

— Наверное, да. Меня очень радует, что сейчас больше артистов создают музыку на казахском, и она нравится не только казахоязычному слушателю. Вообще, когда люди пытаются говорить на казахском, даже с ошибками, это, наоборот, вызывает больше приятных эмоций. По крайней мере, я реагирую на это очень радостно.

Мне кажется, нам нужно перестать делиться на два Казахстана: казахоязычный и русскоязычный

Мне кажется, нам нужно перестать делиться на два Казахстана: казахоязычный и русскоязычный. И тогда будет легче. Впрочем, стремиться говорить правильно тоже нужно. Сейчас образовалась вот эта грань, когда тебе со всех сторон твердят: «Учи казахский». И эти же люди, на самом деле, не очень старательно изучают язык, забивают на грамматику. Такого много, например, в Тиктоке: есть вот этот тренд на казахский, на котором люди пытаются донести какой-то прикол, но совершенно не пытаются сделать это грамматически правильно. И это чуть-чуть грустно, потому что в этом и прослеживается то самое разделение. Я не сильно его испытал, но знаю, что оно существует. Я не знаю, как именно можно решить эту проблему, мое дело — просто говорить на казахском и транслировать то, что у меня есть.

Изменился ли ты с приходом популярности? Поменялись ли твои ценности?

— Знаешь, я вижу много разных музыкантов, артистов и что ими движет. В начале, когда я только прикоснулся к музыке, я думал, что это что-то высокое. Потом я увидел много разных артистов, исполнителей, которые делают музыку просто в щелчок ради того, чтобы еще чуть-чуть поднять свою популярность. То есть, они и так популярны, но хотят еще больше. Музыка стала для них инструментом повышения своего личного рейтинга. И в момент, когда я это увидел, музыка стала для меня чем-то еще более недосягаемым. Мне кажется, хорошая музыка не ценится количеством прослушиваний. Даже если на треке 2 000 прослушиваний, и мало кто знает этого артиста, но сама песня хорошая, то это очень круто. Для меня хорошая музыка не обязательно должна быть популярной.

В начале мне было сложно осознать себя в новой роли артиста, а не уличного музыканта. Когда по городу висели мои фотографии, я какое-то время не мог это воспринять — внутри я все еще чувствовал себя как парень с Арбата. Понимание, что музыка теперь — моя основная профессия, пришло постепенно. Я не сразу поменялся, а только со временем понял и сейчас понимаю, что вырос. Сейчас уже больше ощущаю себя как артист, нежели уличный музыкант. Я могу быть на улице и спеть одну песню, но ощущения внутри будут другие.

Как думаешь, чем твои песни цепляют слушателей?

— По отзывам, которые я слушал за все время, это из-за голоса. Еще фанатам нравится текст. И думаю, в целом из-за того, что пробую делать эксперименты.

Какими местными и зарубежными артистами ты вдохновляешься?

— Из местных: до сих пор Moldanazar, Darkhan Juzz. Из иностранных мой топ-3 — Thundercat, Iniko, Teezo Touchdown.

Чего, на твой взгляд, не хватает казахстанской музыкальной сцене?

— У нас много талантов, но им не хватает профессиональных менеджеров, продюсеров, которые помогали бы им развиваться чуть быстрее, находить, чем именно им заниматься. Еще мы с командой очень часто сталкиваемся с сексизмом и непрофессиональной этикой на местной сцене.

Местные слушатели привыкли воспринимать музыку невсерьез: не слушать альбомы целиком, не читать тексты, слушать не с официальных площадок, а с пиратских каналов

Местные слушатели привыкли воспринимать музыку невсерьез: не слушать альбомы целиком, не читать тексты, слушать не с официальных площадок, а с пиратских каналов. Понятно, что сейчас это одна из стадий развития, но, мне кажется, в дальнейшем и мы должны дойти до хорошего уровня по этой части.

Также хочется, чтобы в других регионах были условия для выступлений: площадки, аппаратура, организация. Было бы классно, если бы на живые, хорошие выступления можно было попасть не только в Астане и Алматы, а по всей стране.

Что делать ребятам из регионов, у которых нет особых условий для развития в музыке, но они хотят пробиться на большую сцену?

— Делиться своим творчеством, искать квартирники, всевозможные сцены, чтобы показать это, искать единомышленников. Когда пишешь песню, не нужно стараться получить бэнгер, хит — нужно задать себе вопрос: «Слушал бы я это сам?» И самое основное — это должно тебе нравиться. Чтобы вокруг тебя не было шаблонов, чтобы ты не запутался в этом, сразу нужно самому себе понравиться.

По финансам говорить сложно, ведь на начальном этапе почти никому это не доступно. Но хорошо бы найти классных менеджеров, продюсеров, а еще не рассчитывать на музыку как основной доход. Это всегда начинается как хобби. Просто кто-то отдается полностью, типа: «Вот я отдаю, теперь ты (музыка — прим.ред.) должна мне давать». Когда человек сталкивается с этим, он понимает, что изначально анализ был неправильный. Ожидание и реальность.

Ты сам много где работал до того, как стал делать карьеру в музыке?

— Да, конечно. Продавцом, на стройке, грузчиком, на складе. Пробовал официантом, но с коммуникацией было сложно, поэтому я выбирал так называемую черную работу. Во время работы грузчиком мои тогдашние коллеги узнали, что я умею играть на гитаре. Они пожилые, у всех семьи, и последние три рабочих дня они просили принести гитару. Я получил зарплату и на третий день уехал. А через месяц по всему городу был баннер со мной. Сейчас занимаюсь только музыкой, пробую разные грани, чтобы, так сказать, добыть еду.

Бывало ли так сложно, что хотелось все бросить?

— Да, конечно. Как-то летом вместо того, чтобы поехать в аул, я остался в Алматы продавцом, а вечером выходил на Арбат. Было трудно морально, особенно раньше. В такие моменты ты оставляешь это напряжение нерешенным, потом понимаешь, что ты просто загнался на какое-то время, и возвращаешься обратно к музыке. Думаю, такое бывает у каждого. Это вопрос времени и отдыха. Ты выбираешь какую-то профессию и делаешь из этого что-то кинематографичное, остаешься дома один и думаешь: «Я и музыка» или «Я и журналистика». Просто говоришь: «Йоу, я с тобой и ты со мной». В дальнейшем будут разные волны, и придется вспоминать эти моменты, вспоминать, что было дано слово. Нужно возвращаться к истокам.