Сферы урбанистики и наследия в Казахстане все еще в состоянии становления гражданского и правового самоопределения. Мы поговорили с активисткой, градозащитницей и урбанисткой, со-основательницей проекта «ArchCode» — Анель Молдахметовой о том, каково быть градозащитником в Казахстане и как сфера наследия дерзко, но интеллигентно заявляет о себе.

Сфера наследия — общественная институция, которая отстаивает права жителей города на сохранение исторически важных зданий, присматривает за их состоянием и борется с внезапными или незаконными сносами.

Автор Олег Коротаев

— С какой мотивацией вы пришли в градозащитную деятельность?

— Мне кажется, не я искала градозащиту, а она искала меня. Я провела достаточно много времени в Москве, училась в институте архитектуры, медиа и дизайна Strelka. Какой-то период обучения пыталась взаимодействовать с московскими архитектурным и урбанистским сообществами. Меня эти сферы очень увлекли и вдохновили. Кроме того, почти сразу же увлекла работа с общественностью. Я быстро поняла, что подход к городу должен быть междисциплинарным. Мне показалось, это то, на чем наши взаимоотношения с городом должны сложиться.

Я всегда заходила больше с исследовательской и антропологической стороны. Пытаясь реализовать проекты в Москве, в один момент поняла, что там я все-таки больше получаю, нежели отдаю. Поняла, что вряд ли смогу реализоваться в том виде, в котором хотела бы. Наверно, там еще не было такой связи с городом, потому что я все-таки отсюда (Анель из Алматы — прим. ред). Но я очень благодарна московскому опыту за инструменты и сценарии того, как можно реализовывать и упаковывать свою деятельность. Без этого я бы не стала делать то, чем занимаюсь здесь.

— С чего началась история ArchCode?

— По возвращении в Алматы я поработала с местными активистами: изучала их деятельность и старалась разобраться в городской повестке. Со временем нашлись некоторые «боли», которые триггерили лично меня. Спусковым крючком стал снос здания на Желтоксан, 115. Вокруг постройки собралось много недовольных людей, которые пытались защитить здание, но на них никто не обратил внимания. После сноса появилось много резонансных вопросов для общества и для нас как градозащитников. Во-первых, почему никто не отреагировал на выступление общественности? Во-вторых, можно ли, не ложась грудью на трактор, доступно донести информацию о том, что архитектуру, представляющая собой историческую важность, нельзя сносить? В-третьих, можно ли предотвратить внезапные сносы, то есть действовать превентивно? Это стало отправной точкой в том числе для ArchCode.

— Как устроено законодательство Казахстана в сфере наследия и градозащиты?

— Это я и пыталась тогда понять. Было очень интересно разобраться, как устроена законодательная система в области памятников архитектуры. Могут ли люди вообще воспользоваться правом на их сохранение, как именно они могут это сделать и есть ли для этого механизмы?

Уже тогда мы поняли, что в законодательстве много дыр, через которые сферой наследия манипулируют. У нас есть большой пример с аэропортом (Анель имеет в виду снос признанного архитектурным памятником старого здания аэропорта Алматы в 2022 году (построено в 1936 году) — прим.ред), которым мы занимались два года. В течение этих двух лет от правительства было очень много подмены понятий. Речь шла не о переносе здания, а о сносе. Мы обращали на это внимание, но никто не отреагировал. Итог — здание снесено. Все потому, что нам нужна система на верхнем уровне законодательства, а инициатива ее создания должна исходить от тех, кто понимает ценность исторического наследия и выделяет четкие критерии этой ценности.

— Не думали пойти в большую политику?

— Нет, мне никогда не хотелось туда идти. Я всегда говорила, что мы и так занимаемся политикой, просто на другом уровне. Люди нам часто говорят: «Как общественность может что-либо контролировать? Есть специальные государственные службы, пусть они делают свою работу».

В этом смысле нам удалось подвергнуть критике существующее положение вещей. Мы стали разбираться в праве общественности на город, что потом стало главной идеей фонда Cityzen Space — говорить об этом праве. Задача фонда была в расширении пространства возможностей для горожан, которые должны понимать, где можно использовать свои права. Могу сказать, что сдвиг в плане гражданского просвещения действительно произошел. Появилось много градозащитных проектов, которые мы консультировали, и которые действительно стали заниматься подобной практикой через нестандартный формат.

— Например?

— Основатель астанинской инициативы FadingTSE Темиртас Искаков перед запуском обращался к нам. Ему была интересна тема архитектуры, но он не знал, как к ней подступиться. Мы поделились методологией того, как запустить свой общественный проект. Темиртас тогда говорил про демонополизацию памяти, на чем мы и посоветовали сделать акцент. Получился проект, который показывает, что Астана — не город одного человека, а столица с разными пластами истории. Также есть достаточно известный активист по воздуху Павел Александров, который создал карту по воздуху в разных городах Казахстана. Есть AqtobeCitizen, которые тоже за нами следили. Не хочу сказать, что эти проекты нам чем-то обязаны, просто мы делились опытом и собственными алгоритмами.

Резонанс Urban Talks

Актуальная для 2016 года повестка сферы наследия была довольно хаотична и не сформулирована. Во многом она оставалась на совести государственных органов, которые зачастую не отдавали ей должного внимания. С приходом активистов из ArchCode ситуация стала понемногу меняться. Вскоре после основания активистской группировки Анель вместе с коллегами организовывают общественные дискуссии под названием Urban Talks. На лекциях с приглашенными спикерами и публичных обсуждениях затрагиваются болезненные для города темы, а также формулируется новая градозащитная повестка.

— Мы хотели обратить внимание на болевые точки и дать посетителям инструментарий, чтобы они могли самостоятельно влиять на повестку. Urban Talks задумывался для изменения повестки, у него была очень конкретная цель — поднять речь о градозащите и о городе в целом. На данный момент он свою задачу исчерпал, поскольку об урбанистике сейчас говорят многие в совершенно разных ключах, и это супер. Когда проект создавался, повестка была очень однобокой, и роль гражданского общества не была в ней затронута. Проект Urban Talks действительно повлиял на систему: городская администрация начала прислушиваться к общественности и стала более активно подключать народ к таким вопросам. Появилось больше прозрачности. Стало нормой, что общественность выступает по поводу вопросов наследия.

Следующим сдвигом для сферы градозащиты стала организованная ArchCode выставка PopUp Музей Архитектуры. Выставка впервые подняла тему отсутствия в Алматы своего музея архитектуры.

— Мы хотели обратить внимание на повестку. На то, что нам нужно обсуждать ценности городской архитектуры, а также определить роль архитектора в вопросе сохранения города и наследия. Тогда очень многих это потрясло. Например, мой коллега Айдын Акбай, владелец архитектурного бюро и архитектор такого крупного проекта как «Халык Арена», побывав на нашей выставке, начал заниматься активной общественной деятельностью. Сейчас он даже входит в градсовет.

Снести нельзя оставить

Пытаясь еще раз поднять вопрос возможностей народа, ArchCode совместно с командой художников и архитекторов, которые образовали группу Heritage Novel, делают интерактивную новеллу «Снести нельзя оставить», в которую вы тоже можете сыграть, выбрав одного из предложенных персонажей: активиста, архкота, девелопера или акима. В новелле задействованы реальные кейсы сферы наследия Алматы последних лет, которыми занимались активисты ArchCode: это мониторинг аппаратно-студийного комплекса (ул. Желтоксан, 185), дело о сносе старого аэропорта и здания на Желтоксане, 115.

— Иногда нам из ниоткуда прилетает неожиданное мнение о новелле: недавно я общалась с одним из сооснователей крупного креативного пространства, и он мне говорит: «Слушай, классный инструмент (интерактивная новелла — прим.ред)». С тех пор я стараюсь ее скидывать знакомым девелоперам, чтобы они обращали внимание. Новеллой мы говорим, что, будучи девелопером, вы можете сказать: «Это же бизнес», а можете подойти по-человечески и понять, что есть другие схемы: как быть не только девелопером, но и человеком с гражданской позицией.

— В манифесте при новелле написано, что сфере наследия необходима система, которая будет способствовать ее защите. Как вы представляете эту систему?

— Система должна меняться так, чтобы была возможность встроить общественность в механизм регулирования. То есть, чтобы стало нормой обращаться к гражданам не для галочки, а с желанием диалога и сотрудничества. В законодательстве нужно прописать инструменты вовлечения общественности. Конечно, это нужно делать не только в сфере наследия, просто это — хороший пример. Мы — граждане этой страны, и мы имеем право участвовать во всех вопросах, которые касаются нас и нашей памяти.

Нужно переосмыслять ценность наследия, менять понятийный аппарат по вопросам того, что такое наследие, может ли та или иная группа людей внести в список архитектурных памятников здание по собственной инициативе и какие для этого нужно создать механизмы. Потому что сейчас чаще всего в таких случаях начинается «бюрократический пинг-понг». Процесс кольцуется, и внести важное для тебя здание в список охранной архитектуры становится невозможно. А это все про наше право на память. И вопрос это в первую очередь законотворчества.

— Насколько активно люди принимают участие в ваших проектах?

— Активно. У нас всегда была поддержка. На встречи приходила толпа, на лекциях были люди, всегда ждали наши выставки. Это очень приятно, потому что в своих проектах мы делаем фокус на человека и никогда не применяем топорной риторики, типа: «Вы должны!» или «Не рубите деревья!» Это, кажется, уже всем осточертело. Люди это чувствуют, а мы в свою очередь пытаемся поддерживать с ними контакт. Не так давно у нас появился «(Не)музей архитектуры» — место, которое сообщество могло бы модерировать совместно с группой ArchCode (находится в бывшем здании НКВД, построенном в конструктивистском стиле по адресу: ул. Наурызбай Батыра, 108. До сих пор не является памятником архитектуры). После открытия мы решили проводить там соучаствующие выставки. Люди могли прийти к нам с идеей или темой, а мы помогали воплотить ее у нас. Несколько таких выставок уже было.

— Этот коллаж называется «Мечты о других городах», и он, мне кажется, отражает коллективное подсознательное. Такое исследование очень показательно, потому что это настоящие мнения наших горожан. Однако их смысл полноценно раскрывается, если, зная такую тенденцию, оглядеться в городе: видишь, что люди пытаются воплощать свои представления о том, как должно быть, и выражают вкусы в собственных бизнесах. Алматы сегодня — это дикий фьюжн во всех планах и в архитектуре в том числе. Его сложно «причесать» в плане изначального модернизма. Так что такой срез очень показателен, надо это принять и признать.

«Дома лучше»: исследование и выставка

Последний проект, в котором градозащитница стала одной из кураторов — образовательная лаборатория и большое социологическое исследование. Она посвящено социальным и инфраструктурным особенностям казахстанской сельской местности и организовано в рамках трехстороннего сотрудничества Фонда устойчивого развития сельских территорий, Центра Урбанистики Almaty Management University и Центра Современной Культуры «Целинный». Исследователи и участники лаборатории собирали материалы на основе этнографических интервью, взятых у жителей сел Вознесенка и Капитоновка в Буландынском районе Акмолинской области. Один из основных вопросов исследования касается различий в понятии «дом» у жителей города и села. Оттого этнографическая лаборатория получила название «Дома лучше».

— Мы взяли за основу кейс о миграции жителей из села в город. Фонду устойчивого развития было важно понять, какие связи могут побудить людей возвращаться в родное село, какие есть предпосылки для этого и возможно ли запустить обратный процесс урбанизации. С точки зрения социологии исследование получилось про то, что людей связывает с родным домом, и что для них дом в широком понимании.

Мы поехали в экспедицию в сельскую местность и собрали там более 100 часов интервью с людьми. Однозначный ответ получить не удалось ни в селах, ни в городе: каждый собеседник опирался на собственные приоритеты. Например, отвечали так: «Все мои родственники тоже в основном в Сайраме, так что я считаю, что Сайрам — это мой родной дом. И там безопасно», «Там, где я себя комфортно, уютно чувствую. Наверно, это и есть дом», «Там, где ты спишь. Потому что… своя кровать. Где твоя кровать», «[Это] …люди, которые тебя воспитали, вырастили, дали образование», «Дом — это наше маленькое государство, родина».

Исследование переросло в выставку «Дома лучше», которая прошла в «Доме 36» на Барибаева, 36 с 18 января по 28 февраля этого года.

— Анель, зачем нужно сохранять наследие и грамотно развивать город?

— Наследие — это в первую очередь про коллективную память. Про то, что время идет, и очень хочется, чтобы люди, которые будут исследовать нашу историю, смогли что-то получить. На этот вопрос надо смотреть шире, чем просто на памятники, которые часто ставят для галочки. Памятниками должны быть какие-то общественно значимые места, которые сыграли значимую роль в истории страны, чтобы возникал реальный контекст эпохи. Ведь передача коллективного опыта — это и есть наследие. Нужно его сохранять, чтобы обеспечить следующим поколениям доступ к материальным артефактам нашей эпохи. Архитектура при этом — очень физический, всем понятный пласт. Что мы как современники оставим как артефакт для будущего поколения? Вот что самое интересное.

Обложка: из архива Анель Молдахметовой