Каждую осень и весну Асель Баймуканова — оператор и специалист по экологическому просвещению — уезжает жить без интернета и душа на дикий каспийский берег, чтобы вести съемки тюленей с исследовательской группой. Мы поговорили с Асель за несколько дней до ее отъезда и узнали, в чем сложность изучения тюленей и зачем она это делает.

Текст

Айгерим тлеубаева

О филологии и экологии

Мне 27 лет. Я родилась и выросла у озера Маркаколь, это очень красивая местность в Восточно-Казахстанской области. В детстве хотела заниматься защитой и сохранением исчезающих видов животных. Мой отец — ихтиолог, он исследовал эндемичную рыбу региона (Прим.ред. эндемики — животные и растения, которые обитают только в определенной местности). Как-то весной, в классе шестом, отец взял меня по моей просьбе на объезд по Маркаколю. Думала, что сяду в лодку и буду плыть по красивому озеру. В реальности это оказалось суровым испытанием: было холодно и ветрено, нас облепили комары. Решила, что больше никогда в жизни не поеду на объезд.

После шестого класса мы переехали в Алматы. Я стала старше, в подростковом возрасте уже не сильно заботило сохранение природы, появились свои проблемы и дела. После школы поступила на факультет филологии, но по специальности работать не захотела. Папа предложил делать с ним фильмы о природе, он тогда уже снимал рыб на Маркаколе.

На одной из съемок он сидел несколько дней на березе, чтобы заснять нерест: как происходит оплодотворение икринок, как рыбы копают нерестовые ямы и образуют бугры. В 2012 году мы поехали на озеро Маркаколь вместе. Первую полевую работу на озере запомнила как ужасную: было невыносимо жарко днем и холодно ночью, я взяла тонкий спальный мешок. Тогда у меня была маленькая камера, я еще не имела понятия, как нужно снимать, и фотографировала все подряд.

Помню, как нам с гидробиологом нужно было отснять работу на болоте. Комаров было пугающе много, болото — их среда обитания. Гидробиолог отбирала пробу. В это время мне нельзя было двигаться, чтобы не мешать коллеге. Я замирала на минут 10-15, не имея возможности отмахнуться от мошкары.

На Маркаколе я не была два года, но хочу когда-нибудь вернуться. Мне становится грустно от того, что там происходит: уменьшается нерест в реках, из-за этого заболачивается озеро. Маркакольцы сами понимают масштаб проблемы, но справиться с этим самостоятельно не могут.

В 2012 году я устроилась в Институт гидробиологии и экологии — оператором-видеоинженером, а потом специалистом по экологическому просвещению. Это некоммерческая организация, которую в 2006 году основал мой отец. Я год работала над операторскими навыками, а в 2013 году поехала на Каспий.

В этом году поступила на магистратуру по специальности «Экология», в будущем буду заниматься исследованиями. Сейчас изучаю опыт ученых для разработки методологий по анализу поведения животных. Например, недавно на полевых работах меня заинтересовало то, что тюлени делятся на группы мелких и крупных особей, это похоже на социальную иерархию.

О семье и работе

Мой отец учился в КазГУ, после учебы в 1985 году уехал на Маркаколь, устроился в местный заповедник. Занимался изучением рыб, исследовал нерест. После в Алматы работал в Казахском научно-исследовательском институте рыбного хозяйства, а двенадцать лет назад основал Институт гидробиологии и экологии. Работают в основном молодые ученые: четыре ихтиолога и один гидробиолог (моя старшая сестра) и я. Зарплаты у нас небольшие, условия на полевых работах сложные, объем работ немаленький. Все сотрудники становятся универсальными солдатами.

Но мы единственные в Казахстане изучаем тюленей на постоянной основе

Одна из основных наших задач — исследования и съемки документальных фильмов о каспийском тюлене. Мы сотрудничаем с Казахским научно-исследовательским институтом рыбного хозяйства и с международными организациями. Но мы единственные в Казахстане изучаем тюленей на постоянной основе. Финансирование получаем от государства и неправительственных организаций, которые заказывают профильные работы.

Сейчас нас поддерживают неправительственные организации Expo&Women, «Эко Мангистау». Этой осенью перед полевыми работами я должна провести в Актау благотворительную акцию по сохранению каспийского тюленя на день города. Также для наших исследований хотят организовать сбор денег на проведение мечения тюленей — нам нужно ставить метки, которые помогут узнать, возвращаются ли тюлени на эти острова у залива Кендирли и какое значение они имеют для них.

Экспедиции

На Каспийское море я езжу последние пять лет. Обычно мы отправляемся туда два раза в год, осенью — с середины сентября до конца октября и весной — с середины апреля до середины мая. В это время тюлени находятся на лежбищах — это несколько островов в разных частях моря. Летом они мигрируют по морю, набирают вес, а зимой живут на льду, обзаводятся щенками — так называют тюленьих детенышей.

По прилете в Актау мы закупаемся провизией и всем необходимым для проживания в полевых условиях. Затем едем на острова, где лежат тюлени, выбираем место для лагеря, устанавливаем палатки, ужинаем и ложимся спать. Обычно мы живем на косе в заливе Кендирли (Прим.ред. коса — полоса суши на воде, одним концом соединяется с берегом) рядом с лежбищем.

Вокруг дикая природа, если включаешь фонарь, то под светом как в ужастиках разбегаются двухвостки. Ночью из лагеря выходить нельзя: легко заблудиться, вокруг шакалы, волки. Есть несколько основных правил техники безопасности: не отходить от лагеря на большое расстояние одному, всегда говорить, куда направляешься, не выходить в море, если скорость ветра превышает определенное значение. В лагере нужно следить за кухней, держать горючее на безопасном расстоянии от огня, жечь костры подальше от лагеря.

День начинается так. Утром мы наблюдаем издали с помощью телескопа. Затем отправляем дрон, который должен снять животных с высоты не меньше 35-40 метров для будущего подсчета количества залегающих особей.

Обычно команда экспедиции делится на две группы: первая остается в лагере, а вторая направляется к тюленям. Чтобы добраться до животных и не испугать их, мы должны перемещаться ползком по песку и мелкому ракушечнику. Обычно мы подъезжаем к лежбищу на расстоянии 500 метров, потом ползем до них около часа по мокрому берегу. При этом нужно постоянно следить, чтобы они не ушли.

Чтобы добраться до животных и не испугать их, мы должны перемещаться ползком по песку и мелкому ракушечнику

Я документирую жизнь тюленей на камеру, поэтому меня не должно быть видно и слышно. Камера не позволяет снимать с большого расстояния, поэтому я должна подползать достаточно близко. В этом мне помогает команда. Вообще, в нашем коллективе все работают слаженно, процессы построены на взаимопомощи.

На съемках я научилась быть терпеливой и упорной. Чтобы поймать какой-то кадр, приходится лежать в одном положении по полтора часа. Еще нужно быть внимательной, потому что тюлени очень похожи между собой, различаются только пятнами и окрасом.

Такие условия выматывают, поэтому еще одно правило лагеря — всегда держать аптечку под рукой, хотя пока на полевых работах серьезно никто не болел. Естественно, бывают грипп, простуда, но почему-то здесь приходишь в себя быстрее, чем в городе. У нас есть свои способы лечения: принять внутрь водку или разбавленный спирт с перцем и спиртом же растереться.

Раньше в экспедициях мы питались без изысков — макароны, рис и очень много тушенки. На Маркаколе, например, отец готовил уху или жареную рыбу, после биоанализа оставалась образцы, которые можно было съесть. А в 2011 к нам в институт пришел новый ихтиолог — Леонид, который взял на себя кухню: он изумительно готовит, составляет списки и меню, рассчитывает объемы продуктов. Я вегетарианка с 2014 года, поэтому не ем тушенку, это тоже учитывается. Однажды Леонид в полевых условиях даже сделал пирожки! Когда мы вернулись с косы и увидели выпечку, то не поверили своим глазам. Оказывается, он сделал начинку из остатков рыбных консервов и гороха для меня. С его приходом мы стали питаться разнообразно. Если Леонида нет, то снова едим макароны, картошку, гречку и тушенку.

Одна из главных сложностей работы — совсем нет условий для гигиены, в поле практически не моешься. Если очень хочется, то можно поплавать. Мы придумали такой способ: разогреваемся на берегу, бегаем, а потом прыгаем в воду.

Как правило, у нас не существует каких-то часов, когда ты можешь просто гулять или сидеть без дела. Это порядки отца — у него внутри словно моторчик, нет такой минуты в поле, когда он ничем не занят. Поэтому, если есть свободное время — пишем проекты, которые могли бы получить финансирование.

Тюлени

Численность тюленей в настоящее время нам не известна. Это животное находится под угрозой исчезновения в Красном списке Международного союза охраны природы. Последний авиаучет тюленей — своеобразная перепись — проводился в 2005 году, тогда зафиксировали около 100 тысяч особей. Тюленей считают в зимнее время, когда они на льду.

Из трудов советских ученых известно, что в казахстанской части Каспийского моря когда-то было почти миллион тюленей. То есть их численность сократилась на 90 %. Лежбища, которые упоминались в книгах, сейчас пустуют.

Наши исследования за 2015-2017 год показали, что лежбища тюленей образовались на Кендирли — средней части Каспия — и на северной оконечности Комсомольского залива — островах Дурнева (южная часть Каспия). По опросам местных жителей нашли такие места в районе Прорвы — в 370 километров от Атырау). А в России и Туркменистане есть всего по одному лежбищу. Почему никто не знает, сколько тюленей на Каспийском море? Чтобы посчитать их, нужно участие всех прикаспийских государств. Пока это невозможно.

Еще один важный момент — вымирание. Тюлени погибают по разным причинам. От уменьшения ледового покрова из-за глобального потепления, от встречи с ледоколами. Умирают и от загрязнений: в организме тюленя накапливаются токсичные вещества, от этого снижается иммунитет. Есть еще рыболовство, в том числе и незаконное. Рыбаки ставят сети, в которые может попасть тюлень. Людям невыгодно выпускать испуганное животное, потому что оно дергается и мечется, может разорвать сети, которые стоят больших денег. Поэтому тюленей оставляют умирать, оглушают или вовсе убивают.

Когда я рассказываю о том, что занимаюсь тюленями, всегда находятся люди, которые удивляются тому, что в нашей стране все еще обитают эти существа. Удивляются даже актауцы.

Город

Когда я возвращаюсь из экспедиции, то в первую очередь иду в баню. Обычно мне нужно еще два дня, чтобы выспаться. Но никто этих дней не дает, потому что после полевых работ нужно составлять отчеты, каталогизировать материал, заниматься монтажом фильма. Я очень критична к своим фильмам и до сих пор не могу смотреть на свои работы без сожаления. Послеполевая работа занимает несколько месяцев. Потом нужно писать проекты, подавать заявки в разные конкурсы от организаций на получение финансирования. Сейчас у меня идет учеба, не представляю, как буду все успевать.

В работе с тюленями я научилась принимать любую ситуацию хладнокровно. Однажды мы с отцом попали в шторм. Было жутко, мы находились в лодке, которую могло в любую секунду опрокинуть. Мы бы никогда не вернулись на сушу. Тогда поняла, что от меня ничего не зависит, и просто заснула, а когда проснулась, то море уже успокоилось. После такого уже ничего не страшно.

Фотографии предоставлены героиней