Личный опытМы основали приют для животных

О том, как мы пришли к созданию фонда

И я, и мой муж Коля с детства спасали животных. Я постоянно приносила домой найденных котят, щенков, черепах. В более осознанном возрасте пошла волонтером в приют «Белый Бим», а после и в другие приюты и фонды. Долго искала место, где мне будет комфортно работать с животными, и спустя какое-то время мы, уже вместе с Колей, открыли фонд ZoohomeAlmaty, купили участок на 12 соток, переехали туда и стали держать некоторых животных, чтобы не оплачивать передержки. Вскоре там стало тесновато, и бабушка купила нам еще шесть соток, а после мы переехали из прежнего дома на новую территорию, где сейчас и находится приют. И вот уже год как мы держим приют и достраиваем его.

Любовь к животным, как мне кажется, идет из детства. Нет такого, что мы в один день проснулись и поняли, что хотим спасать животных — это стремление всегда было в нас. Но к открытию своего приюта подтолкнуло то, что бездомных животных в последние годы стало намного больше. Еще десять лет назад не было такого кошмара, как сейчас: люди стали отказываться от домашних питомцев, особенно после пандемии. Многие стали приносить в клиники на усыпление абсолютно здоровых породистых собак и кошек. Именно после ковида мы поняли, что территориально нужно расширяться. К тому же, мы спасаем не только кошек и собак, но и лошадей, и животных из контактных зоопарков, которых содержат там в ужасных условиях: и сурикаты, и еноты, и волк, и белки, и совы — кого только не спасали. Люди, зная о нашей деятельности, стали приносить животных к нашему дому, просить приехать и забрать кого-то. Поэтому решение расширяться было для нас очевидным.

Юридически зарегистрировать фонд не сложно, но на его содержание нужны огромные деньги: на территорию, еду, лечение. Вся наша деятельность законна: и юридически, так как это наша земля в назначении крестьянское хозяйство, и с точки зрения санитарных норм.

О сложностях

Они в основном финансовые. Я всю жизнь говорила, что не в деньгах счастье, но при таком количестве животных все упирается в деньги. Лечение очень дорогое: спасение одного животного обходится примерно в 200 тысяч тенге. У нас мечта — пристройку разделить на зимнюю территорию для собак и клинику, чтобы животные, которые нуждаются в обработках и специальном помещении, могли получить помощь прямо у нас — это бы очень помогло сэкономить деньги и время.

У нас в стране нет государственных приютов, только частные, и они существуют на пожертвования. От государства нет совершенно никакой помощи. У нас нет постоянных крупных чеков: большинство пожертвований приходит по 200, 500, 1000, 10 000 тенге. Однажды нам перевели миллион тенге, и это было шоком для нас. Помимо этого девушка из Дубая дважды прислала 500 долларов, а где-то раз в месяц нам могут перевести 50–100 тысяч, но это все единичные случаи. В основном мы ведем сборы в инстаграме, как говорится, с миру по нитке. У людей сейчас тоже положение не из лучших, и мы благодарны за любую помощь, но конечно, ее никогда не бывает достаточно.

Еще одна огромная проблема в том, что животные не пристраиваются. Мы набираем животных, а они живут у нас годами, умирают от старости или болезней. И это при том, что у нас очень много породистых животных. Например, в приюте есть пес бобтейл — это очень редкая, благородная порода, но он сидит у нас никому не нужный. Все животные кастрированы и стерилизованы, привиты, обработаны, упитанны, с доставкой на дом — от новых хозяев нужно только одно: любовь и забота. Печально, что люди не хотят брать животных, даже породистых, если они кастрированы, потому что с них ничего не заработаешь. Звонят, интересуются, но как только узнают, что животные стерилизованы, отказываются. А мы пытаемся объяснить, зачем нужна стерилизация, и не только в приютах. Отловы переполнены хаски, которых берут, потому что это — милая пушистая собачка, но когда они начинают выть дурниной, от них избавляются. Также и с овчарками, и с алабаями, и с другими породами. Люди безответственно относятся к животным, будто это игрушка, с которой можно поиграть и выкинуть.

Бывает и так, что люди берут животное, которое мы лечили, откармливали, заботились, привезли им домой, а потом мы звоним узнать, как оно, и люди говорят, что оно убежало. И даже не удосуживаются сообщить, просто бездействуют. Потом мы ночами ездим и клеим объявления, ищем, плачем, волнуемся. Иногда животное берут, а мы предупреждаем, что в начале собака из-за стресса может написать где-то, погрызть что-то. Вроде все понимают. А спустя два дня звонят и говорят: «Жень, он мне накакал на ковер, мама ругается, муж против, мы не можем оставить, приезжайте и заберите». При этом людям абсолютно все равно, что поехать куда-то для нас — это тоже время, деньги. Но главное — обидно, когда питомец наконец обрел дом в надежде, что его будут там любить, а в итоге людям опять нет дела. Это ужасная человеческая безответственность.

Мы не перестаем верить в людей. Приют приютом, но семья — это другое. Хотя иногда думаем, что лучше пусть у нас живут, потому что не каждая семья может дать такие условия, как мы в приюте.

Помимо этого, у Коли большие проблемы со здоровьем: он вообще не переносит солнце, хватает 15–20 минут на улице, чтобы довести тело до ужасного состояния. Возникает сильнейший жар, доходит до бреда. Но он все равно помогает мне: мы заказываем мясо тоннами, и когда нужно его разгружать, Коля идет и, несмотря на солнце и жару, помогает. После этого мы ездим по больницам, два-три дня он отлеживается, и потом снова. Плюс к этому стресс: мы переживаем за всех животных. У меня тоже есть некоторые проблемы: варикоз, при котором нельзя поднимать тяжести. Но с животными не отдохнешь. Впрочем, и этот вопрос решается деньгами: были бы деньги, мы могли бы нанять помощников.

О том, почему так много бездомных животных

Количество собак на улицах, как породистых, так и дворняжек, растет, потому что никто не хочет стерилизовать животных. Одни пытаются заработать на этом: собака рожает, щенков относят на базар в коробке, там продают, а тех, которых продать не могут, оставляют в этой же коробке на трассе. Другие не стерилизуют из предрассудков, мол, это против природы. Это бред. Человек одомашнил животных для своего удобства и бросил их на произвол судьбы, а ведь собака должна жить дома, и о ней должен заботиться человек. Вот это против природы. И, конечно, банальная безответственность, когда люди не хотят стерилизовать животных, потому что это дорого, надо приложить усилие и куда-то ездить. В итоге щенков и котят кто-то топит, а кто-то относит в коробке на трассу. Причем сейчас много акций по бесплатной стерилизации и кастрации, но люди не хотят заморачиваться, даже если это ничего не стоит.

Решением проблемы стала бы массовая принудительная стерилизация и кастрация. Как я это вижу: микроавтобус с оборудованием и врачом объезжает районы, берет собак, стерилизует. Поквартирно, особенно по частным секторам, где куча дворняг. Если собака не несет племенной ценности, ее надо брать, на месте стерилизовать и возвращать обратно хозяевам. То же самое можно делать с уличными собаками: сама процедура не занимает много времени, животное можно сразу выпустить обратно на улицу, при правильной дозировке анестетика оно быстро отойдет от наркоза. Конечно, есть шанс, что собака разлижет швы, и начнется распространение инфекции, но таких случаев очень мало.

Отлов не помогает. В природе есть свои законы: вы забрали из прайда какое-то количество зверей — прайд будет это восстанавливать. И пока не работает принудительная кастрация и стерилизация, ситуация с животными на улицах не изменится.

Об отлове

Отлов — не приют, там особо не заботятся о животных. Условия лучше, чем год-два назад. Раньше мы забирали животных из отлова, и они все были в грязи и своих испражнениях, блохастые до ужаса. Сейчас появились летние вольеры, клетки всегда чистые, собаки тоже чище. Для одной собаки клетки просторные, но они туда запихивают по пять собак, хотя сейчас нас уверили, что в связи с новым законом об ответственном обращении с животными для каждой собаки будут делать отдельный вольер или клетку. Это очень важно, потому что привозят собаку с чумой и сажают ее в клетку к остальным, более здоровым животным. Согласно Статье 406 Пункту 14 ГК РК работники отлова обязаны отделять таких животных от условно здоровых собак. В отлове собак не лечат от многих опасных и быстро распространяющихся заболеваний, не снимают клещей. Там есть ветеринары, которые непонятно чем занимаются, сидят за компьютерами, ставят собакам чип и оформляют ветпаспорт — вот и все, что они там делают.

Недавно произошел конфликт. Мы приехали в отлов кормить животных, там была собака — питбуль с вырванным глазом, было видно, что глаз ей вырвали другие собаки при драке. Новый руководитель отлова Мархабат Абдигалиевич не отвез собаку в клинику сразу — сказал, что надо дождаться понедельника. Очень много вопросов по этому поводу. Когда мы приехали в следующий раз, чтобы забрать пса, нас не хотели пускать в некоторые отделения отлова, чтобы мы не увидели, что собак плохо кормят. Если собаки не наедаются, они начинают драться и наносить друг другу травмы. Мы сделали пост в инстаграм обо всей ситуации. После этого приехали журналисты, мы дали интервью и написали заявление по статьям об обращении с животными. Мархабат Абдигалиевич был очень агрессивен, препятствовал нам, не давал заходить, говорил, что мы мешаем ему работать. Он вызвал участкового и полицию. Этот человек не должен руководить госучреждением: кричать и препятствовать проходу людей на территорию он не имеет никакого права. Люди удивляются, как человек, который полгода назад разрабатывал закон об ответственном обращении с животными, может сегодня быть руководителем отлова, и при нем происходит такой кошмар, что собаки с чумой, искалеченные, с открытыми ранами лежат по несколько штук в вольерах.

Много вопросов к выделяемому бюджету. Есть хорошая страница @zoo_info.kz, которая опубликовала данные о полученных средствах. За 2021 отлов получил 159 073 000 тенге. В эту сумму входит зарплата сотрудников, дезинфицирующие препараты, корм. В отлове заявляли, что кормят животных сухим кормом дважды в день, но по факту не ясно, что едят собаки. Мы приехали, а в чашках у собак лежал комбикорм. Сотрудники говорят, что это остатки, что они не кормят этим собак. На наш вопрос о том, почему в мисках у собак комбикорм, Мархабат Абдигалиевич ответил, что не знает, как он там оказался. Открыли склад, показали, что у них есть корм премиум класса. В отлове стоят две рабочие машины, остальные находятся в непригодном состоянии. Как так получается, когда государство выделяет такие огромные деньги? Наверное, бюджет не полностью осваивается отловом и не всегда доходит до животных.

Я за отлов в том случае, если собаки дикие, стайные и опасные для общества. Но отлов забирает исключительно добрых, социальных животных, за которыми не надо бегать, которые сами подходят, потому что верят людям. Смысла отлавливать таких животных нет. Самый эффективный и гуманный способ регулирования численности животных — это принудительная порайонная стерилизация.

Согласно новому закону о защите животных, собак в отлове усыплять сразу нельзя: их нужно стерилизовать и убедиться в том, что собака безопасна для общества, после чего выпустить обратно туда, откуда ее забрали. Но как по мне, это глупость: ведь никто не будет развозить собак по тем же местам, откуда их забрали, а это тоже важно. Если собака живет в каком-то дворе, значит, ее там подкармливают. А отвезут ее в другую часть города, оставят там, и что ей делать? Я не думаю, что они записывают адрес каждой пойманной собаки и кошки и потом везут их по этим адресам. Считаю, что проводить процедуру стерилизации нужно на месте, прицепить бирку и выпустить сразу же обратно, а не везти собаку в отлов. Там они еще заразятся чумой, а потом по городу будут разносить, начнется эпидемия.

О соседях и угрозах

Мы живем за городом, в стороне Байсерке, и соседи на своих участках, конечно, жалуются. То им лай мешает, то говорят про антисанитарию, но в итоге выяснилось, что они считают, что это акимат дал нам два гектара земли, и их это очень подмывает. Соседи вызывали ветеринарный надзор, проверяли условия проживания и самих собак. Я к этому открыта, говорила им: «Найдите хоть одну блоху на животных». Ветврач все проверил и сказал, что нарушений нет. Мы очень хорошо ухаживаем за животными: ни паразитов, ни вони, ни болезней, потому что мы обрабатываем всех животных при поступлении. Соседи угрожали, что будут травить и поджигать собак, у нас от отравления крысиным ядом погибло шесть животных. Но я говорю, что буду отстаивать свое.

Об условиях в приюте

На данный момент у нас около 500 подопечных. Мы сделали разным видам животных отдельные зоны по температурам и условиям, в которых они нуждаются. У всех животных есть игрушки, деревья, гамаки и прочее. Разные виды живут отдельно друг от друга, чтобы не было конфликтов. Между животными одного вида конфликтов не возникает, хотя с собаками у нас было два случая, когда они подрались, но это было давно, и территория у нас тогда была меньше. Сейчас территория большая, и собаки у нас разделились на три группы, в которых они кучкуются и дружат, эти группы не лезут друг к другу, ведь места хватает всем. Еще очень важный фактор, почему собаки не дерутся — у нас очень много еды для них. По территории всегда валяются кости, куриные лапы, у всех есть вода, есть небольшое озеро, где они купаются, и драться им не за что. 

Еноты находятся на отдельной территории, в холодное время года живут на улице, потому что они — животные холодного климата. Летом им тяжеловато. Кошки тоже отделены, зимуют они в контейнерах с обогревателем, сурикаты зимуют с нами дома. Волку мы сейчас делаем вольер. Пытались пристроить его в заповедник в Екатеринбурге, там огромная территория с хорошими условиями, но по документам пока не получается. Поэтому мы решили строить ему вольер и оставить с нами.

О спасении диких животных

Мы не бегаем по лесу в поисках волков и енотов. Акеллу, нашего волка, выкупили у таксидермистов, которые делают чучела. Мы нашли его в частном секторе, там было еще шесть волчат, мы отъезжали от того места, но когда вернулись, то остался только один. Там в одном дворе держали и тут же разделывали животных, было ужасно грязно, и никого эта ситуация не смутила. Приехали СМИ, ветнадзор, прокуратура, вся эта шумиха длилась полгода. В итоге ему даже штраф не выписали. Человек дал взятку, и все замяли. Еще одну волчицу мы выкупили в Таразе, она жила у мужика на цепи в ужасных условиях. Была мысль выпустить волков в лес, но проблема в том, что волки, которые пожили с человеком, могут прийти обратно к человеку, потому что они привыкли, что мы их кормим. А если волк пойдет к незнакомому человеку, его просто застрелят, и то в лучшем случае. И тогда все это спасение будет бессмысленным.

Сурикатов нам достались из контактного зоопарка. Тогда их продавали по 300 тысяч, мы взяли кредит и выкупили их. Еноты тоже из контактных зоопарков. Проблема была в условиях, в одном отапливаемом помещении сидят еноты, которые могут жить только в холоде и плохо переносят жару, и сурикаты, которые буквально спят на обогревателе. Если одним хорошо, другие умирают. Когда пони стоит в ТРЦ на кафеле, а енот сидит в душном террариуме — это ненормально.

Проблема таких бизнесов в том, что для хозяев и заводчиков животные становятся инструментом заработка, и тогда им уже плевать на условия, в которых те живут. 

О том, как помочь

Помочь нам можно финансово, сделав перевод на реквизиты в соцсетях. Безусловно, помогают репосты, так можно найти животным новый дом. Также можно приехать и пообщаться с животными: для нас и для них это будет большой радостью, ведь им не хватает внимания и ласки. Можно помочь физически. Мы всегда нуждаемся в любых строительных материалах: кирпичи, древесина, металл, клей, кисти — все поможет, мы очень много строим.

Сейчас нам нужно сделать забор. Когда купили землю, я обзванивала много строительных компаний и спрашивала, может, у них есть ненужные остатки металла или древесины, и они могут сделать нам скидку как волонтерам. Но за два месяца никто не отозвался. Обидно, что строительные компании не поддерживают приюты, хотя мы спрашивали про остатки материалов, которые есть на всех заводах. Также от блогеров, от которых мы запрашивали простой репост, в основном не было никакой помощи. Сейчас у нас с мужем долг 23 миллиона тенге. Ну, ничего, главное, что мы живы, работаем, и помощь от простых людей, хоть и небольшая, но поступает.