2024 год начался недавно, но казахстанские власти уже успели принять ряд решений, ограничивающих свободу. Это, например, запрет на работу иностранным СМИ и последующий отказ в аккредитации для «Радио Азаттык», закрытый суд над журналистом Думаном Мухамедкаримом и административные аресты нескольких активистов.

На днях Мажилис РК в первом чтении принял законопроект по противодействию семейно-бытовому насилию, где в подпунктах введено понятие «семейно-традиционные ценности». Правозащитники и эксперты заметили, что такой юридический термин есть только в РФ, где его используют в качестве идеологического конструкта. В сентябре прошлого года в Казахстане опубликовали реестр лиц, получающих иностранное финансирование, который похож на российский список иноагентов. Немного ранее сенат одобрил законопроект об онлайн-платформах, сильно напоминающий Пакет Яровой в РФ.

Такая тенденция наблюдается не только в Казахстане, но и в других странах Центральной Азии. В этом материале объясняем, как и зачем авторитарные режимы СНГ перенимают репрессивные законы друг друга. Разобраться в этом нам помогли политологи Досым Сатпаев, Шалкар Нурсеит и Виктор Ковтуновский.

Автор Султан Темирхан

 

Политические лайфхаки

Перенимать опыт друг друга — обычная практика для авторитарных режимов, так как их системы строятся на одних опорах, объясняет Досым Сатпаев. Эти опоры: номенклатура, силовики и олигархический бизнес. Иногда к списку добавляется семья президента, как в случае с Казахстаном. Такие режимы подминают под себя понятие «национальной безопасности», которая зачастую направлена не на защиту граждан, а на обеспечение безопасностью власть имущих посредством инструментов контроля и давления, в том числе репрессивных законов.

— Создание реестра лиц, получающих иностранное финансирование, или принятие нового закона, который должен регулировать работу масс-медиа, имеет своей целью не защиту прав и свобод личности и общества, а дает властям новые инструменты политического давления для собственной безопасности, — комментирует Досым Сатпаев.

Шалкар Нурсеит, в свою очередь, объясняет, что перенятие опыта не ограничивается одной стороной. Кремль также не раз копировал казахстанские политтехнологии. Например, в 2020 году в РФ провели референдум, по результатам которого аннулировались президентские сроки Путина. В РК подобную практику провернули еще в 1995 году, когда при Назарбаеве приняли новую Конституцию, благодаря которой усилилась президентская власть в стране.

При этом схожие законы принимаются в разных формах.

— В РФ закон «об иноагентах» был принят после долгих обсуждений в госдуме, массовых протестов, дебатов и дискуссий. В нашем же случае список лиц, получающих иностранное финансирование, тихо создан и опубликован по приказу министра финансов Ерулана Жамаубаева. Получается, казахстанские власти в этом случае поступили хитрее своих российских коллег, — объясняет Шалкар Нурсеит.

Стоит отметить, что еще с 2018 года неправительственные организации Казахстана, которые получают гранты из-за рубежа, обязаны сдавать финансовые отчеты. Это говорит о том, у государства не было острой необходимости в публикации реестра.

В других странах Центральной Азии практикуются похожие идеологические подходы. Например, в Кыргызстане, как и в Казахстане, есть народный Курултай — совещательный орган, который призван объединять людей с разными политическими взглядами. В 2023 году там приняли закон о запрете «пропаганды ЛГБТ» среди детей, который, по мнению многих, скопирован с российского аналога. На днях парламент страны во втором чтении принял закон «об иностранных представителях» — кыргызстанскую версию реестра иноагентов.

— После Казахстана свой закон о лидере нации приняли и в Таджикистане. В Кыргызстане собираются принять новый закон о СМИ, который, как выяснилось, чуть ли не на 90% списан с репрессивного российского. В Узбекистане в прошлом году, как и годом ранее в Казахстане, провели Конституционный референдум, по итогам которого ввели новый семилетний срок для президента. Только в отличие от Казахстана, президент Узбекистана может иметь два семилетних срока подряд, — объясняет Досым Сатпаев.

— Институционализация чужих репрессивных практик — обычный метод для Акорды. Власти Российской Федерации не многое выдумали сами: это или китайский опыт, или возвращение к методам подавления инакомыслия в советскую эпоху, — объясняет Виктор Ковтуновский.

— На мой взгляд, наши режимы действительно коллективно движутся в сторону создания схожих политических систем. Поэтому не случайно, что принимаются такие законы, — резюмирует Шалкар Нурсеит.

 

 

Сохранится ли тенденция?

Шалкар Нурсеит считает, что после Қаңтара репрессивная политика в отношении независимых СМИ и гражданских активистов в Казахстане усилилась. На его взгляд, сейчас Токаев как президент начал консолидировать всю полноту власти в своих руках. Депутаты чаще инициируют законы, которые негативно сказываются на свободе слова, а число политзаключенных за два года, по данным правозащитников, выросло в 11 раз.

Политолог предполагает, что на фоне войны России с Украиной власти чувствуют себя увереннее, так как раньше они обращали больше внимания на реакцию международного сообщества.

— Наверняка власти думают, что на фоне войны между Украиной и Россией Казахстан будет и дальше получать поддержку западного сообщества, поскольку они нуждаются в наших природных ресурсах. Многие считают, что если западные демократии будут давить на правительство Казахстана, оно еще больше войдет в орбиту влияния России. На мой взгляд, это заблуждение, так как Казахстан всегда находился в ней. После Қаңтара это стало еще более заметным, — объясняет политолог.

В недавнем рейтинге журнала The Economist Казахстан оказался на четвертом месте в списке «друзей России». Исследователи оценивали близость стран в военном, экономическом и политическом плане. Шалкар Нурсеит подчеркивает, что близость Акорды и Кремля останется на прежнем уровне, так как обе стороны являются членами экономических и военных альянсов ЕАЭС и ОДКБ.

— Все это говорит о том, что Казахстан, к сожалению, продолжит двигаться в сторону авторитарного режима России и других соседних государств, — резюмирует политолог.

Виктор Ковтуновский, в свою очередь, не видит предпосылок ни к усилению, ни к ослаблению репрессивных законов, так как с помощью действующих уже можно пресечь любую протестную деятельность. Он подчеркивает, что многие нормы в РК приняты еще при Назарбаеве, и это скорее Россия «догоняла» Казахстан в плане формирования режима.

— Это не значит, что законодательство не будут менять, а методы подавления — совершенствовать и расширять. Просто я считаю такие новшества избыточными. Вообще, в деле преследования оппозиции наши власти не сильно-то ориентируются и на действующие законы. Я полагаю, такая практика будет избирательной, в отношении конкретных представителей оппозиции. Но она может стать массовой, если протесты приобретут массовый характер, — резюмирует Виктор Ковтуновский.

По мнению Досыма Сатпаева, Россия постепенно трансформируется из авторитарной системы в тоталитарную. Кремль усиливает контроль над абсолютно всеми сферами жизни, и недавняя смерть оппозиционного политика Алексея Навального в тюрьме это подтверждает.

— Местная власть все еще пытается быть рукопожатной в глазах мирового сообщества, хотя процесс закручивания гаек здесь также идет. Проблема и глупость власти в том, что она, как и раньше, видит опасность и борется с протестной деятельностью, которая при наличии реальной многопартийности была бы частью легального политического ландшафта. Недавний арест и приговор супермарафонцу Марату Жыланбаеву, который планировал участвовать в парламентских выборах, показывает, насколько аппарат страны, как и раньше, настроен на ужесточение контроля, — комментирует Сатпаев.

По мнению политолога, определяющим периодом для страны были 2022 и 2023 года. Они должны были сформировать новые политические традиции, институты и реформы, однако этого так и не случилось. Серьезного изменения авторитарной системы не произошло.

— События 2019 года (транзит власти от Назарбаева к Токаеву — прим. ред.) и январские события 2022 года, довольно сильно напугали действующую власть, которая боится любой гражданской активности. А страх — это всегда плохой мотиватор с точки зрения взаимоотношений власти и общества. Власть боится общества, а общество не доверяет власти. Поэтому первые закручивают гайки, а вторые прячут свою протестность во многих слепых зонах.

Но, как гласит второй закон термодинамики, энтропия в замкнутой системе возрастает, увеличивая потенциальный хаос. Для того чтобы энтропию снизить, надо делать систему более открытой, на что власть идти не готова, — говорит Сатпаев.

 

 

Не реактивно, а проактивно

В заключение мы спросили у политологов, что мы как гражданское общество можем сделать, чтобы не допустить в Казахстане режима, похожего на российский. Они ответили следующим образом:

— Я думаю, в первую очередь нам нужно перестать быть аполитичными. Мы должны интересоваться политикой, изучать законы, задавать неудобные вопросы властям. Казахстанцы с активной гражданской позицией — эффективная прививка от диктатуры. Другого рецепта нет.

Граждане Казахстана в основном реактивные: они реагируют на действия и решения властей постфактум. Но, на самом деле, мы должны быть проактивными, задавать повестку дня. Потому что, если сегодня мы не скажем, что нам не нравится, завтра уже будет поздно. Закрытые суды над Думаном Мухамедкаримом и Маратом Жыланбаевым подтверждают это. Наше общество постепенно привыкает к несправедливым делам. Приговоры политзаключенным — это приговоры не только над ними, но и над всеми гражданами Казахстана, а также над свободой слова и мысли в стране, — заключает Шалкар Нурсеит.

— Не думаю, что мы можем что-то «не допустить». Опыт сопротивления беларуского гражданского общества показал, что пока действующий режим пользуется покровительством Путина, изменить что-то очень сложно. На мой взгляд, шанс на перемены появится только тогда, когда Россия войдет в период внутренней политической турбулентности, — кратко резюмировал Виктор Ковтуновский.

Досым Сатпаев, в свою очередь, выделил четыре основных пункта.

— Во-первых, авторитарные власти активно реализуют принцип «разделяй и властвуй». Они боятся любой консолидации гражданского общества. Поэтому важно демонстрировать солидарность в защите прав и свобод человека. Положительным трендом является недавнее объединение некоторых СМИ в поднятии вопроса кибербезопасности после того, как они стали жертвами кибератак.

Во-вторых, власти боятся публичности. Их сила в кулуарности, где они могут блокировать любые инициативы. Активная публичная деятельность гражданского общества должна мешать властям формировать только их повестку. Это видно, например, по обсуждению нового закона о масс-медиа, где активное участие журналистов и юристов позволило убрать некоторые одиозные предложения чиновников.

В-третьих, сила гражданского общества — в активном росте волонтерского движения, не связанного с властью. Так можно вовлечь молодежь сначала в решение конкретных проблем, а затем и в общественную деятельность.

В-четвертых, властям выгодно политическое невежество и возможность манипулирования общественным сознанием через разные инструменты. Профессор лингвистики Массачусетского технологического института, известный философ Ноам Хомский, составлял 10 способов управления массами со стороны власти. На первое место он поставил постоянное желание властей отвлекать внимание людей от серьезных проблем и решений, которые принимаются правительством. Поэтому гражданскому обществу необходимо активно просвещать людей, чтобы ситуацией в стране интересовалось как можно больше граждан. И чтобы граждане начали задаваться вопросами о том, как улучшить ситуацию в Казахстане, — подытоживает Досым Сатпаев.

 

   

Обложка: akorda.kz